У Чёрной речки тишина.
Давно здесь не было дуэли.
Да и зачем она нужна?
Ведь встреча состоялась "на неделе"
той пули, что стояла,
к летящей цели.
И кровь поэта на снегу
держалась две недели.
Дантес здесь кровью окропил
весь мир, но мне важней,
что кровь легла на
Болдинскую осень.
Козлов Никита на руках
младенцем гения в дом вносит.
В январь заснеженный
тот дом-фрегат
потомка Африки
руссейшего
к последней пристани увозит.
Но вплавь по воле волн
фрегат медлителен несносен
столпов держащих небо
над поэтом восемь.
Штольц, акушер, на этот раз
принять не смог младенца,
лишь 46 часов ему дано
до остановки сердца.
Терпи фрегат, терпи Наталья.
такая вот судьба каналья.
Последняя баталья замкнула путь.
Так кто-нибудь потом поэта поддержите.
И слово Даль себе даёт
хранить живого русского обитель.
Шёл день, поэт лежал,
но не ложились вирши.
Казалось мир вокруг него шептал
вином перебродившим.
Замкнулся круг,
оборвалась тропа
и след потерян. Там во тьме
глаза не видят света.
Там слов на лист не проливать
и эпиграммам не бодрить
друзей как в прежни лета.
"Вождь вольнодумцев" пал
в глазах царя,
но слух идёт и
глас звучит поэта...