Неряшливо застиранная простынь,
А может быть и вправду небосклон
Повешенный соседкою под осень
На провода прищепками ворон
По ветру трепетал и хлопал
Полотнами кашлатых облаков
На глади леденевших стёкол
Бродяжьих глаз во власти вечных снов.
Он жил, как бог - был сам всему хозяин,
Ничей не царь и никому не раб,
Аскет аскетов и поборник таин,
Он жил, как бог и умер, как дурак.
Морали нет, его прощальным словом
Отматерит небритый санитар,
Окурком грязным, с фразою "Готово!"
Предаст земле, без дани и фанфар.
И только небо
Тусклое, как простынь
Забытая с каких-то там времён,
Запомнит,
Как любил бродяга осень
И превратился как
В её
Промозглый
Фон.