Сгорело лето, и сентябрьский дождь
сухую землю погасил мгновенно,
остатки красок разменял на медь, но
еще так ясны дни, лишь утром дрожь —
волнуется камыш, шумит листва,
купается в шелках муара море,
и яхта замерла вдали, едва
черкнув мазком пера на дальнем створе.
Срываю ежевику, пальцам колко —
кусает больно, только прикоснусь,
и хочется опять жить долго-долго,
как в детстве — длинный день летел ко сну
и падал спелой сливой в сновиденья,
в златую зыбку чар и волшебства,
и колыбельной песни ворожба
касалась лба, ресниц, век дуновеньем.
И в ежевичном соке откровеньем
день вновь висел на кончике шипа.