у тебя на внутренней стороне бедра
чёрная татуировка: «когда-то здесь был Гудвин»,
входил глубоко и сжимал так, что чуть кожу с тебя не содрал,
а потом вещи собрал и ушёл, не озвучивая причин.
зелёные очки к тому моменту уже были сломаны,
но ты всё же надеялась, что однажды вместо стекла будут настоящие изумруды.
соломенного цвета простыни в углу кровати скомканы, —
ты засыпаешь в слезах, зная, что он тебя не разбудит.
задаёшься вопросом, а стоит ли тогда вообще просыпаться,
может во сне тебя ожидает лучшая жизнь?
без дедлайна, налогов, у психолога консультаций,
и без удивления какой же он, блять, артист.
как уверенно он держался, до последнего не выходя из роли,
когда тебе говорил, что тебя заберёт домой.
и как ты не ощущала фальшь подмешанную в кока-коле,
и действительно верила, что этот волшебник лишь твой.
что помимо тебя, нет такой же наивной Элли,
не приносящей никакой пользы и лишь греющей его кровать.
старалась не замечать, как перед уходом его глаза блестели,
и ты не засыпая даже под утро его продолжала ждать.
даже щенок в прихожей качал мохнатой своей головой,
вспоминая, кем пахнет хозяин по возвращению каждым следующим утром,
когда целует тебя и бормочет, что работа сегодня была горой, —
сотрудников мало, начальство злое, творился такой дурдом...
заваливается спать, а тебя даже не обнимает,
и ты не понимаешь, когда и что сделала не так.
задумываешься, когда тебя рядом нет, он хоть немного по тебе скучает?
а часы на стене в такт сердцу все бьют: «тик-так»
а потом однажды он снова к тебе прикасается
слишком грубо и после шепчет: «прости, но, наверное, это не то».
только неделю назад говорил, что любит тебя, а теперь холодно прощается
и бегом возвращается в своё чёртово шапито...
ты засыпаешь в его рубашке на голое тело, —
в ногах у тебя засыпает подаренный им щенок.
в голове его громкое: «я люблю тебя, Элли» засело,
а в замочной скважине мерещится каждые полчаса щелчок.
ты за него боролась, а он позволил себе тебя просто похерить,
а ведь ты так старалась во всем ему угодить.
он был лучшим фокусником на свете, заставив тебя поверить,
что кто-то способен всем сердцем тебя полюбить.