– Давным-давно, когда расплавленная Венера остывала, извергающие вулканы обогатили атмосферу углекислым газом, создавая условия сходные с древней Землёй…
Испаряясь, закрывают её жирными облаками, облачный слой весьма задерживает видимый солнечный свет, на поверхности царит глубокий мрак.
– Гипотетических обитателей Венеры природа могла бы наделить органами острого зрения, чувствительными к инфракрасному и даже рентгеновскому излучению…
(бездоказательные земные представления из статьи
"Венера мрачный облачный мир" Романа Никитина).
Причудливые колыбели эоцена,
ледовый щит на рубеже олигоцена.
Ближайшей самой после Солнца и Луны,
опережая марсианские циклоны,
Венера присоседится к Земле, окопным мифогеном –
диффузным газовым крылом, плыть бригантиной два в одном…
На удивление всерьёз, то не дозвон, то перезвон,
завуалировали фактами гипотез данный «сон».
Агентом ля-фаталь свисающая шаль,
непроницаемыми облаками образовала кокон,
и облачная марь кипящих океанов испокон
её творений акт модифицирует и обезвожит,
но фоточерепа пятак противостойкостью ворожит:
– Её, от тщательной миниатюры до исторической Земли,
(от полюса до полюса нефтИ-болотные трясины,
сто к одному мета-глубины) и углекислым бороздили,
упрямая, цветёт себе пожаром древесины,
из рукава галактики, парящим балдахином –
для Шнобелевских премий паладином.
Венера: – Бог, мой, перво-материи рельеф, ранней тирании шлейф –
ционид водорода, метановый снег, примы газовых атмосфер сатанели на нет,
кровно-родными двойниками вселенной, на меня покушался «целый букет»
и лишь неполученный «Оскар» обожествлял святого нимба горельеф...
...Чьи ДНК и эстрогены – корни Вселенной – а гениталий гамма-всплеска чьи,
с высокой солнечной активностью?
Естественно, мои! –
На гидразине спутников лямы уподоблением несовместимы,
и жутко жизни без альбедо, и высока температура неба,
моя гигантская теплица заточений природных инфракрасных излучений…
Пароли на замках, гигантомания в глазах и в зубе каучуковая пломба –
Земля – дух плоти, орган в житии,
прошедший всуе подвиги сии, утешить норовит словами:
– Я, ея крёстная сестра, швейцарскими часами,
на зависть слаженному механизму своими телесами,
позволь Венера, коль жар велит сердечный знать,
как в хладе жил моих свершалось угорать, споткнувшись пропасти считать,
амёбой возрождаться вспять и без кавычек жилы рвать домкратовых мечами.
Когда и как, теснясь, взирала на человека допотопного из-под Его начала…
Иду на зов к тебе почтительно, твой злобен гул, ты опрометчива,
как череплясов тарарам,
а из аксессуар – повязка на глазах, как срам…
Венера: – Краеугольным оберегом бога Ра, полу-легендным Заратустра,
приветствую тебя, эгидоносная сестра!
Исторглась копиями я, необоримою признав себя.
Силком эвОлюционер, межорбитальный клон,
исправною колонией в меня тайком внедрён.
Под лунным гонгом, масштабным стронгом
все гномы, пленные аэро-космоса, физически и обликом,
и склад ума разумнее существ, чем от ребра,
успешно десантировались из газового пузыря.
Перипетий сюжетных трансформация,
припадками истасовала декорацию –
корпоратом чуматорных бродяг, нефтяная амфибия попирала мой стяг,
по наущению, аль по велению того гляди его раскесарят,
оторвутся марафоном оргий, звездолобых ископаемых гнобят.
Всё в совосклицаниях дознали, в вулканической породе куш признали…
Марс: – «Ах, Венера, бедствий раша*, сказочная мать-магнатша,
жуткий запах азарта, это только начало, всего пиратства».
Венера: – Чтоб тебя, баксовый прадед бесхребетных валют,
с Артель Алмазовной, всем нам капут!..
Рухнет доллар, евро исчезнет, а биметаллизм расцветая воскреснет.
Нефть цедили сквозь зубы, бриллиантами нано частиц стали их губы,
получу или нет штрафную кому – синтетической нефти аксиому.
Знаком качества задолбали, окрестив меня, таки распяли.
По протоколу, не по закону:
– Мне яростнее ужаса казалось, надутых распрь туч сгущалась,
обширность ночью омрачалась.
Так бесноватые, оседлав эфира конницу,
к ледникам Луны снуют, как в собственную горницу,
с облака на астероид и доторпедируют сокровищницу.
Шрамы на лицо эмиссионные, все в ячейках клада обнажённые,
а с Авророю опять, полюсы мои смыкать.
На кону у жизни нашей, «Здрасьте, кореша – я ваша...»
Земля: – Неуёмный плут-пигмей, лунной квотой заручился с ней,
торжествуй, зверей до опупения. Я предстану её тенью!
Туманов таинственных зреет поток, касту шутов по палате меры весов, всех под каток.
Привет, трусливый кураж, прощайте симфонии преступлений и сонаты краж!
Венера: – Не шути, моя гроза, хлынет массой льда, когда
ржавая сковорода,
сотни лет прольются на тебя селеною, учесть потопляемая ждёт
пущей драматичности черёд, и конец системе Солнечной придёт…
Земля: – Отринув цену за пользой прочих,
шумахер Космоса я, между прочим,
бунт не корунд – алмазному сверлу капут,
для станций новые платформы в отчаянность трясин внедрю,
перепилю опилки знаний, до чрева твоего дойду,
из девятипроцентного неона и Марс с собою прихвачу,
он сробит гномов в каучук.
Марс: – Из охлаждённого до минус тысяча по Цельсию,
огнеупорные скафандры, поношью,
так как они, их тоже варварской приветим трелью
Планетарным поясом орбит
отстегаем прихвостней Луны с болид,
пока её не сымитировали
авантюристы в чумаход Земли…
Земля: – Сестра, мы в хлябь твою разинувшую пасть,
ядро спасая от головорезов на корню,
метеоритками излучим всех до единого, к нулю
харизмой неземной сума сведу. Вращаться легче, чем идти ко дну.
Крепкий орешек – метеоритный рой,
событий серии, за мной,
в колайдерный питон, в базелион раз больше,
кто следующий с пра-пра-эволюционной толщи.
Венера: – Державою Вселенной – мы одно звено,
безвариантно и неизмеримо, Бог знает, как давно.
Марс: – Я сам себе, Скеапорелли марсианского канала,
Вселенский рейх расфантазировалася от накала,
космист Вернадский и Космоса мандат,
с параметров орбит за нами не убдят.
* Рейх – подчинение одной власти.
* Раша – на иврите – шуметь против всевышнего,
грешник, высшей меры…
Иллюстрация найдена в интернете.