Я родился в простой рабочей семье. Мама была русской православной христианкой, отец же был из семьи русских старообрядцев, староверов. Причём, традиции их были очень сильны, поэтому таковыми были все как с бабушкиной, так и с дедушкиной стороны по отцовской линии.
Дедов своих я не застал, они оба погибли в Великую Отечественную. Бабушек же застал с большим успехом. И, надо сказать, они мало чем отличались.
И мамину мать я много раз видел молящейся перед иконами, и всегда вместо спасибо она отвечала: «Спаси Христос», и папину, соответственно, тоже, разве что делала она это чуть усерднее, выполняя по сорок поклонов, но, может, и та выполняла их по сорок, я не сильно вдавался в подробности, просто с отцовской в моём детстве жили в одном городе, а мамина приезжала или мы к ней ездили.
Мало чем они отличались, разве что бабушка-староверка была поскупее и как-то почерствее что ли, чуть менее ласковой. Хотя меня да и всех других своих внуков любила.
Сказки помню про Хаврошу, про сиротскую долю, это мамина рассказывала, она рано осталась с отцом без матери.
Зато помню, как голосисто и звонко пела бабушка по отцу. Да, она ещё антихристами называла пионеров, меня нет, так не называла, а всех, кто по телевизору кривлялся – чертями.
Моих старших братьев после крещения в колодезной воде по-старообрядчески бабушкой Елей, мама с бабушкой Марфой потом перекрестила в православной церкви. На что первая говорила: «А, пускай крестят, всё равно их вера ненастоящая». Главное, что она крестила по-своему, по-истинному.
Меня же, непонятно по каким причинам, повторно крестить не соизволили, поэтому я так и остался старовером и крещусь двумя перстами.
Насколько сильна вера в сознании человека, я могу сказать на примере того, как бабушка Елена несколько раз заговаривала мне больные молочные зубы на луну, после чего они переставали болеть, но, что более серьёзно, она заговорила выросшую шишку на моей руке возле ладони с тыльной стороны, после чего она исчезла.
Как известно, в советское время, религию всяческими способами отодвигали куда подальше, и я, как и большинство, вырос октябрёнком-пионером-комсомольцем.
Хорошо хоть в доме христианские традиции соблюдались, и иконы всегда были.
Но всё-таки веру в Бога в нас как-то так, если не вытравили, то настолько её придавили, что она осталась лишь где-то совсем в глубине души.
И я вырос таким, что матерюсь гораздо эффективнее, чем благочинствую, а крещусь ещё и не тогда, когда гром грянет, а тогда, когда мне действительно страшно. В такие моменты я даже вспоминаю коротенькую молитву с именем Христа.
И вот недавно на странице одного из авторов на сайте литературном прочитал это слово: агностик. Я не первый раз уже заглядывал к нему на страницу, но слово это не запомнил, а смыслу его не придал большого значения.
Я вообще такие слова, типа квинтэссенция, экивоки, брифинг, треш, хейт, коуч и прочую лабуду плохо запоминаю, для меня они что-то вроде абракадабры, точнее, белиберды и бамбарбии.
И, несмотря на то, что я филолог по образованию, ими и им подобными никогда не пользуюсь, потому что не знаю, а самыми модными из них в моём словарном запасе ещё со студенческих времён являются интерпретация и манкировать.
Но тут я что-то вдруг задумался. Ёлки-моталки, так получается, что и я в результате всех этих социалистических и феодально-капиталистических эпох в своём развитии получился этим, как его, агностиком.
Я не отрицаю никаких религий, все их допускаю, иногда даже крещусь и на Пасху христосуюсь, люблю культуру крашеных яиц и купания в ледяной проруби, с уважением отношусь и к Курбан-Байраму, с удовольствием угощаюсь пловом из огромного казана, и к Наврузу, радуюсь солнцу и весне, ничего не имею против и буддистов с их бубенцами и кришнаитов с их метёлочками. Главное, чтобы они были направлены на созидание, миролюбие и добропорядочность.
Я ко всем отношусь с уважением, понимаю, что все они возникли в период исторического развития обществ, у которых были разные пути в силу разных же причин. Но в целом, все они направлены на познание своей души, связи её с высшим разумом.
И в то же время я понимаю, что возможности человека ограничены в этом своём учении, поэтому не стоит увлекаться догмами.
А это, в сущности, говоря упрощённым языком, и есть агностицизм. Это не атеизм, это другое. Это даже вера, вера в Бога, в его существование, а не отрицание его, но вера в более широком смысле, нежели отдельная религия, языческая или даже мировая.
А что касается непосредственно христианства, возникло у меня в одно время желание принять православие. Я даже интересовался по этому поводу у священников.
Так один из них обозвал старообрядчество чуть ли не басурманством и сектантством, после чего я понял, что он сам не смыслит в религиях и вере, другой же приходил в кедах, был неопрятен. Одновременно ряса и кеды не вызвали у меня никакого доверия к нему.
Правда, третий из них объяснил мне, что приходить в храм – это уже хорошо и это не возбраняется уже давно не только православным, но и староверам.
Да, откровенно говоря, нынешние священники что-то уж слишком стали напоминать тех, о которых писали ещё Пушкин и Толстой. Не все. Попы тоже разные.
Да и вера ведь не в том заключается, как человек крестится и какие посещает храмы, а в том, насколько он благочестив, благопристоен и порядочен, особенно в том случае, когда вера в Бога становится больше душевной и личной, нежели духовно-светской и в противовес атеизму является не отрицанием, а признанием.