Помню, дед хотел дожить до цветенья каштанов -
И совсем немного недотянул...
Киевский скорый нырял головою в туманы,
В дождевую воду, в сиреневый гул.
Вечерело. Заря плясала на подстаканниках
Гладила легкими пальцами рафинад.
Ветер в форточках дул шалопаем, но не охальником,
Разнося по вагону гогот солдат.
Ветер с юга не доносил аромат плантаций...
В бульварном романе загнутый уголок,
Тусклая лампочка. До Полтавы добраться,-
Полтава в полночь - а там зардеет восток
И пройдут проводницы с криками: скоро Киев,
Скоро мост через Днепр, сдавайте белье.
Годы были бурные и лихие
И в лесах под Припятью выло зверье,
Расплодилось после Чернобыля. Солью
Посыпали горбушки на завтрак, терли чеснок.
И колеса стучали то страстью, то болью
То короткими страхами южных дорог.
То сиренево-серый, а то свинцовый
В закопченных окнах катил Днипро.
А тем временем вылетали из ульев пчелы
В абрикосовую дымку дворов.
А тем временем мимо старой Софии
Трясся первый троллейбус, и крик воробьев
Уверял, что уже просыпается Киев
За волнистой каемкой воды и садов.
Мы выпрыгивали из поезда в восемь,
Восемь двадцать, если сказать точней.
Оставалось где-нибудь сумки бросить
И скользить по городу, как по волне...