Лётчик, видел ли нечто на тихом своём посту в вышине,
В сто сорок первый бросаясь небесный рывок,
Чувствовал — кротко касается стали борта извне,
Отстукивает в иллюминатор азбукой морзе: «Не одинок»?
Был это шёпот, взрезавший створки и композит,
Или раздался он только в твоей голове?
Сказано было, что отчуждённость потом не грозит;
Что есть что-то над, сверху, сбоку, под, перед, вовне?
Я ощущаю, что боинг — большая ладонь.
Две даже; ковшиком собраны, мягко сомкнулись, и в них —
Те, кто взял передышку от будних погонь.
Путников сумки, мысли, туфли, наушники, разум тих.
В воздухе — взвесь усталости, после — оформить в отеле бронь.
Хоть в тропосфере, но видел узорную сетку галактик, взрывы сверхновых,
Вальс на обратной стороне покрасневших век.
Не потому, что нагрянул в кабину морок свинцовый,
Не потому, что штурвал ощущается словно пудовый,
Видел — как вижу звёзды: двигатель создал земной человек.
Из мяса и мысли и ликвора и костей человек.
Дело даже не в том, что на манер колыбели
Третью планету от Солнца качает мягко, неощутимо
Что-то, что этой планеты больше и простирается от и до.
Пусть бы размножились, мне, в общем-то, всё равно,
Пусть бы они все остались, прижились, навеки осели;
Поздно уже — узнал, убедился воочию, неотвратимо,
Что для таламуса и мозжечка выполнимо
Поднять в небо груду металла без всяких но.
16-17.07.21