Владим Владимыч!
Разрешите представиться:
Радибога.
В общем,
не совсем удавшийся поэт.
Нынче на Руси
поэтов много,
И не всем
дано увидеть свет.
Больно развелось
охотников до света,
До душеприятных
звуков
медных труб.
Да и,
так сказать,
какому же поэту
Помешает
лишний
гонорарный
рубь?!
А, признаться,
стоит ли стремиться?
Эдак вдруг
почувствуешь свой вес,
Ляпнешь что-нибудь –
по пьяне! –
в заграницу
И пошлют…
писать
о Братской ГЭС!
Вы,
Владим Владимыч,
не судите строго.
Вы ведь – для меня –
единственный пример.
Между нами
даже букв немного:
Вы – на «мэ»,
а я – на «эр».
Вы уже прошлись
с революционной верой
По задам
и рылам
всяческой швали!
Мне ещё точить
свои штыки
и перья:
Вашей клиентуры
и теперь
навалом!
Впрочем,
мне до Вас
работать в черном поте,
Знания копя
к атому – атом:
Вы у нас сейчас
за классика идете:
У чернокнижников –
червонец за том!
Что же Вы?!
Не хмурьтесь!
Это же счастье!
Это почетнее
мраморного пьедестала!
Вас бы издавать
да переиздавать
почаще,
Только вот
бумаги
нынче мало!
Помниться,
и сами Вы были за это:
Если не слушать
сплетен грязных,
Вам,
Вы говорили,
надо поэтов,
Побольше
хороших
и разных!
А по мне,
так будь я
редактором главным,
Я бы всю бумагу
на Вас отдал.
Много есть поэтов
хороших
и славных.
Только…
Некого
поднять на пьедестал.
В магазинах – книжищ!
Лежат годами.
Купишь.
Полистаешь.
Мякины воз!
Право, хорошо,
что Вы теперь не с нами:
И у Вас бы своротило нос!
Нынче пишут
не построчно.
а по весу –
Говорить не может,
так писать скорей!
Закопались в этаком
поносище словесном,
Пряча в шелухе
убожество идей!
"Я, мол, Вам пишу,
чего хотите боле?!"
Что за широта
и что за новь!
Только,
ведь слова
даются болью,
А права писать
даёт любовь!
Ну, а лить понос –
поэзия –
не нужник,
И такого права
не было и нет!
И не заменить
плесканьем
в грязной луже
Истинной
поэзии
рассвет!
Впрочем…
Есть, конечно,
что и могут.
Евтушенко.
Этот слишком смел.
Был.
А ныне все в дороге:
Пишет
о гремящей
славе наших дел.
Или вот, Рождественский.
Хмурясь
Он отпишет,
право,
даже Вам.
У него
и Солнце
светит мудро,
Если надо
написать про БАМ!
Вознесенский,
душу перержавя,
По Бродвеям
шастает
до сроку.
Я скажу,
что это –
не Державин.
Так.
Ничто.
Стаканчик соку.
Пара баб,
в ночи,
заведши очи
Плачущих
о женской доле
жалкой,
Да ещё
косой десяток
прочих
Старикашек
сталинской
закалки.
Вот и всё.
Какие дифирамбы?!
Впрочем,
есть, конечно,
списки подлинней.
Эх, Владим Владимыч,
Вас бы
к нам бы,
Погреметь
на марше
наших дней!
Ну,
Владим Владимыч,
до свиданья.
Не взыщите,
что покой нарушил Ваш.
Право же,
даю Вам обещанье
Не бросать
свой верный карандаш,
Как это у Вас?
Да не без самомненья!
Памятник по чину…
Динамиту…
Ну-ка, дрызнь!
Я ведь,
как и Вы,
до исступленья
Обожаю
всяческую
жизнь!
Ташкент 10.11.1975 –20.02.1981