Ведут безумного на суд
под руки двое сумасшедших,
как будто с Брейгеля сошедших.
Тяжёл неблагодарный труд:
вести собрата на приём,
душой печалуясь о нём.
Четыре раза обойдя
всё здание, все кабинеты,
пятиминутки, педсоветы,
нигде ответа не найдя,
садятся в шашки. И больной
"за фук" берёт, все до одной.
Вот это фцы.
Ну, молодцы.
А впереди – и стон, и плач.
Беда: безумствует главврач.
Он принял. У него приход.
Он всем без счёта выдаёт –
нет, не дженерики, фирма –
освобожденья от ума.
Сестрицу ломка уломает.
Предвидя выгоду свою,
охранник девушку слагает,
как есть, на шаткую скамью.
Полковники, горя очами,
сержантов жучат и (да-да),
а те, задор имея сами,
всё рядовым передадут.
Тех, тех и тех – един наряд,
перекрахмаленный халат.
Всё аскетично, серый тон
безликих стен, дверей, закрытых
навечно окон, позабытых
журналов ("Ярбух фюр...").
Нерон
спалил бы всё – и был прощён.
Под кожей сладкий, липкий пот.
Здесь избегай рукопожатий.
Привязчив сумрачный народ,
стигмоподобием распятий.
Блажен, кто разум утомил,
кто сохранил себя в работе.
Кто ум смиреньем истощил
до грубой и бессмертной плоти.
А прочий попросту блажен.
Средь этих дум, средь этих стен.
Он пробавляется тайком
ложноклассическим стишком.
10 августа 2021 г.