Огромный, остывающий шар
Коснулся моря, оно вскипело.
"Ко мне не прилипает загар",
Думал Дима, оставшийся белым.
Анатолий: Гуру, вот почему так бывает,
Все уезжают в Москву, или Питер?
Осенью, как перелётные стаи,
Родными ставшие тают в зените.
Скарабей почесал за ухом,
Улыбнулся светло и сладко.
Высмотрел, где тепло и сухо,
Лёг и стал объяснять на лапках:
Меланхолии слишком много
В каждом камне Тавриды нашей.
Утешенье: мы ближе к Богу.
А столицы намного краше.
Там - огромные Вавилоны
И царицами там блудницы.
По бомонда живут законам
И Таврида, поверь, им снится.
Не жалей, что она с Артуром
Улетела искать там счастья.
Над мятежной её натурой
У художника больше власти.
Осень. Скоро забьёмся в норы.
До весны всё впадает в спячку.
А Наташин горячий норов
Ей самой укротить - задачка!
(( Трудоголикам честь и слава!
А художникам остальное.
Впрочем, женщина - не забава.
Вряд ли много ему покоя
Дарит Наты любвеобильность.
Ты грусти, Анатолий, в меру.
Снова вытянут многожильность
И горячая в Бога вера.
И Господь вам дарует встречу
На Лугах, где мы все прекрасны.
Эх, волшебный сегодня вечер!
А мы тратим его напрасно.
Ну-ка, Дима, прочти нам Митю.
То, ты знаешь, моё любимое.
Будут души незримой нитью
Негой связаны воедино...
Дима встал на скалу повыше,
Чуть покашляв, прочистил горло.
Застегнул на груди манишку,
И полилось светло и гордо:
Стихи Виктора Пелевина:
Как на закате времени Господь выходит втроём
Спеть о судьбе творения, совершившего полный круг.
Кладбище музейного кладбища тянется за пустырём
И после долгой практики превращается просто в луг.
Давний враг человечества выходит качать права,
И вдруг с тоской понимает, что можно не начинать.
Луг - это земля из которой растёт трава,
Затем исчезает всякий, кто может их так назвать...
Конец пьесы