И так, я признаюсь, - теперь он твой,
И я заложник некой гнусной воли,
Я проиграл, но тот, что я другой,
Стал для тебя порогом твоей боли:
Но он тебе не нужен и он раб
Той алчности, что ты по кругу носишь;
Он добр и предприимчив, хоть и слаб,
И пишет, как и я, но быстро бросит.
Ты статус красоты возьмёшь как грош,
Ты ростовщик, во всём имеешь позу,
И судишься не с дружбой, - слишком прост;
Проигрывая, - я несу угрозу.
Я друга потерял; мы оба должники;
Твоя корысть обоим не с руки.
So, now I have confess’d that he is thine
And I myself am mortgag’d to thy will,
Myself I’ll forfeit, so that other mine
Thou wilt restore, to be my comfort still:
But thou wilt not, nor he will not be free,
For thou art covetous and he is kind;
He learn’d but surety-like to write for me,
Under that bond that him as fast doth bind.
The statute of thy beauty thou wilt take,
Thou usurer, that put’st forth all to use,
And sue a friend came debtor for my sake;
So him I lose through my unkind abuse.
Him have I lost; thou hast both him and me:
He pays the whole, and yet am I not free.
мораль:
Ничего не меняется под Луной –
Престарелые маразматики
Вовсе не «золотое сечение»,
А потешники своих распухших гениталий.