Стоит слегка приподнять шевелюру смородинного куста
и обнаружатся сотни чёрных пиратских жемчужин...
Стоит прочесть в чьих-либо глазах молчаливое " Ты мне нужен"
и - каюк... Как с возведеньем меж островом и материком моста,
жизнь меняется в корне: и вот уже - ходишь линём золотым кругами в мутной воде
на поводке флуоресцентном. Бывшая свобода, ты где?
Где же твой купол, шатёр, уходящий в небо, цирк-шапито?
Как в ледоход силуэт собаки на льдине провожая взглядом тяжёлым, не отчаявшись ни на что,
понимаешь, жалкий философ школы сиротства, забвенья, полой воды:
что-то уходит главное, не определимое, но где же его следы?,
по которым, если двигаться в направленьи обратном
времени, добредёшь до чудовища о семи головах...
Покажи же себя в деле стоящем, ратном,
не понявший пока, что единственный тебе супостат - твой страх.
Был и будет. Бросай на дружество и любовь прощальный взгляд, ни бросай...
Что тебе остаётся? Как самураю выкрикнуть оголтело " Банзай!"
и шагнуть в круг насупленных, блещущих исступлённо лезвий катан...
Знать бы ещё и японский: навскидку - что-то там вроде - " Своего задёшево не отдам!"...
Горсть за горстью, а кузовок - уж и полон отборной чёрной икры
краснокнижно-ветхозаветной амфибии, коей названия то и не припомнить,
даже смежив в раздумье глаза смертным сном, на полоях июльской жары
отнерестившейся на кустах смородинных от вершков до комлей.
Все мы - послушники ствола и ветви, вызревающего в зелёном омуте листвы - плода,
разобщённыё, разве что мерой плетёных корзин, алчностью пестерей и запазух...
Стань на колени, на цыпочки поднимись, в пояснице пребудь согбен - это Бог, тебя никогда
не подведший, не обманувший тебя ни разу.