Нет, чтоб всласть витать в грёзах романтичных,
над землёй порхать стопудовой птичкой,
быть счастливейшим на всём белом свете,
на густых лугах покрывая нетель,
круглый день свои обходить владенья,
так приходится бегать по арене...
Крики, свист, содом за оградой хлябкой,
в нос какой-то хлыщ тычет красной тряпкой.
Суетится всё, сбить пытаясь с толку,
норовит воткнуть бандерилью в холку.
А бычок стоит, словно бог античный,
назван он не зря величавой кличкой.
Исполняет хлыщ свой вертлявый танец.
Горячится бык, тоже ведь гишпанец.
Тот, о двух ногах, пляшет грациозно.
А за ним бычок наблюдает грозно.
Дышит он огнём, бьёт стальным копытом:
дома ведь одна тёлка не покрыта.
У неё глаза цвета южной ночи.
Заревел тут бык, кровь в груди клокочет.
Слишком он силён, чтобы стать добычей.
Вот напрягся бык изо всех сил бычьих,
и как только тот подойдёт поближе,
на свой острый рог он его нанижет.
Испугавшись вдруг, побежал тореро,
чтобы спрятать зад за доской барьера.
Но арену бык им, как тряпкой, вытер...
Всё позволено, если ты – «Юпитер».