(страдания)
На безлюдье и конь не скакун,
на задворках и Рим не столица;
наступает сур(к)овый канун
дней, в которых весне не родиться,
и в которых земля умирать
с обречением жертвы готова.
Выползает полунощный тать –
он все жив, хоть и вымерло слово.
Мама, не роди меня в эту землю,
а роди меня, мама, обратно в небо –
там, где бог, по обычаю древнему, дремлет.
Так покоя хочу; покоя мне бы.
Брызжет пеной слепая волна,
камни в горсть от тоски собирая;
одинокая бредит луна,
ищет небо под крышей сарая.
И никто, и нигде, и никак;
только тень в рваной ране тумана.
Вышел из лесу выживший мрак,
вынул ножик из бездны кармана.
Боже, не отдай меня на съеденье,
а отдай меня в летние хороводы!
Закружилась голова моя от видений
и от запаха свежерожденной свободы.
Дай вздохнуть, чтобы тверже стоять;
дай проснуться, чтоб чаще дышали.
Человеками будем опять,
а не подопытными мышами –
мы уж дальше грехи свои сами измерим,
и раскинем сети, и опутаем ими зло...
Нам не везет в последнее время –
ты же сделай так, чтоб нам повезло.