По Сеньке и шапка Часть третья Психологическая

 
­Повзрослел ли Сенька Улётов, если бы не дисциплинарный батальон?
Он много и подолгу размышлял сам с собой на эту тему. Часто к нему
в собеседники приходила мама. Вот только сейчас он и понял, как она
дорога - это незаметное и тёплое домашнее чудо.
Видится сыну невысокого росточка женщина. Юбка длинная и кофточка
поверх. Платочек беленький под "ушки" завязанный и цветастый фартук,
подоткнутый за поясок на талии. Она тихо шуршала на кухне и постоянно
пахла печёными пирогами. Была немногословна. Староверческим укладом
не принято женщине перечить мужчинам.
Отец же...При воспоминании о нём Сеня начинал испытывать некоторую
гордость. Его в деревне уважали, к мнению прислушивались, просили совета.
Отец...Вот же образец для подражания. С кого берут пацаны пример. И с кого
брал он? Где он сейчас и что будет с его единственными родными. Он хотел,
чтобы услышали? Вот и услышали. Только то ли хотел доказать всем и себе,
в первую очередь, человек?
Не давали покоя мысли. Наводили и подсказывали планы. Только велики ли
шансы у человека за колючей проволокой?
Правда, ограниченное пространство, как и возможности, делают желающего
преобразиться более искусным.
И всё-таки штрафник собрался. По мере возможности начал вести дневник.
Набивал руку в письме, что-то чертил, записывал новые слова и правила для
себя. Почему-то только сейчас пришли в голову те наказы, которые давали
перед армией и отец, и односельчане.
Сколько мудрости содержалось в них, предостережений. Следуй и живи.
Вот их-то он в первую очередь и привёл в порядок и в голове, и в дневнике.
Вспомнились слова деда: "Служба из дурака сделает умного, а из умного - дурака.
Можно сказать, что кто на службе не бывал, тот и горя не видал. Я вот только
не успел еще носа обогреть в роте, а служба садится на плечи, заставляет жить
и оглядываться, чтоб каждый день был на учете".
Сеня уже мысленно ответил своему старенькому, но такому родному дедушке:
"Сейчас, думая, как я жил дома, я каждый раз называю себя дураком, не умел
жить и пользоваться жизнью".
Но не только понять себя помог ему это очень тяжёлый период. Парень
повзрослел и внешне: режим, подчинение, постоянное "на чеку";, "приказы
не обсуждаются", физический труд - его сильно закалили.
В руках уже профессия строителя и скорняка. Светит амнистия. "Держись".
А подлость и соблазн уже в пути. Силки расставляют. Паутину, как тараканы,
плетут. В сети, как золотую рыбку, поймать хотят.
Утро. Побудка. Шмон - под матрацем шприц - свеженький использованный.
Всё и опять на краюшке бездны. Разум помутился у Сени. Кулаки сжал так, что
ногти до костей впились в кожу. И только слова отца: "Держи себя в руках" бьют
пульсом в висках.
Суматоха. Начальство. Медсанчасть. Детальное обследование. И заключение:
"Разрушений кожных покровов нет. Токсических веществ в крови не выявлено".
И слёзы облегчения здесь же в санчасти, на глазах всего персонала.
Так он плакал впервые. Ему не было больно. Ему стало страшно. Его ждут, в него
верят. И снова картина: старенькая мама в белом платочке на руках держит его
сына Лёху. А тот теребит бабушку за ухо и шепчет" "Па...па...па...па".
Разве мог он переступить теперь через эту святыню. Он уже безумно любил
это, ещё ни разу не увиденное, чудо. Он уже строил с ним планы. Учил его
своему ремеслу. Да, вообще, не представлял свою жизнь как-то по-иному.
"Домой, домой, как можно скорее. Всё смогу. Всё выдержу. Есть ради чего.
Обо мне ещё услышат люди".
Солдатский срок закончился благополучно. После дизбата добивать пришлось
один год.
Но, что это по сравнению с пережитым. Солдат знал, он был теперь уверен в себе-
ему всё по плечу. Есть ради чего жить. А доказать, что он способен на многое,
сумеет.

Продолжение следует.