Эдуард СТРУКОВ КАК Я БЫЛ МИЛЛИАРДЕРОМ
Мало кто в это поверит,
но миллиардером я стал,
спасая свою собственную жизнь.
Вспоминая об этом дне,
даже в июльскую жару
я неизменно ощущаю,
как ползёт по моей коже
тот самый крещенский мороз.
Тогда как раз закончился
девяносто седьмой год,
страна отпьянствовала столько,
сколько ей было положено,
трудиться после такого перепоя
в полную силу было пока невмочь,
и вот тут-то к нашему шефу
приехал гость из Якутска.
При одном только слове "Якутия"
мне уже делалось нехорошо,
поскольку довелось как-то
съездить на неделю в Нерюнгри,
чтобы по заданию нашего мэра
впарить тамошним шахтёрам
в обмен на уголёк для города
пару вагонов индийской муки.
История вышла неприятная,
мука была заражена хрущаком,
её нужно было просеивать
перед тем, как употреблять,
но якутяне почему-то этот момент не учли,
а их уголь оказался высококалорийным,
то есть отличался от обычного угля
так же, как сметана от молока,
а потому на ТЭЦ его использовали
только в качестве добавки.
Нерюнгринские разрезы --
зрелище, я вам скажу, ещё то.
Огромные 150-тонные самосвалы,
рядом с которыми директорская "Волга"
казалась спичечным коробком,
медленно ползли по спирали
откуда-то снизу, с самого дна разреза,
в этом холодном безлюдном месте
они выглядели, словно существа,
неуклонно вылезающие из ада.
В те времена в Саха-Якутии
процветал махровый национализм,
якутские патриоты выдавливали русских,
заменяя их своими «нацкадрами»,
что толку, конечно, не приносило --
оленей «нацкадры» пасти ещё как-то могли,
а вот заводами управлять -- нет.
В автобусе в ответ на все мои вопросы
местные "чингачгуки" гордо молчали,
а в номере гостиницы "Тимптон"
стоял несусветный срач,
по коридорам шатались ночами
вусмерть пьяные охотники,
натурально шмаляя друг в друга
почём зря из ружей.
Особенное впечатление
производил огромный вокзал в Тынде,
в нём было так светло и пусто,
что он казался декорацией
из какого-то голливудского фильма
про таинственные приключения,
казалось, в этот огромный дворец,
где только что отгремел бал,
вот-вот примчатся из мрака
разнаряженные сказочные герои,
которые начнут петь или танцевать...
Но вместо Золушки и принца
по перрону дружно выбежали
местные злобные «собровцы»,
похожие на чёрных ниндзя…
В общем, впечатления у меня
остались от Якутии те ещё,
а дядечка в меховом пальто,
сидящий в кабинете шефа,
тоже особого доверия не внушал,
но шеф довольно потирал ручки,
что означало всегда только одно --
нашлась очередная жертва,
которую он решил развести
и бессовестным образом кинуть.
Между тем проблема у дядечки
была очень даже непростая --
он вынул из портфеля вексель,
выданный Саха-Якутскому ТехПД
Министерства путей сообщения,
я глянул и не поверил своим глазам --
вексель был выдан на сумму
два миллиарда рублей с копейками.
В глазах шефа бушевал оргазм.
Он уже явственно прикидывал,
куда потратит все те "бабосики",
которые вот-вот жадно отщипнёт
от этого вкусного "пирога",
поэтому нёс обычную ахинею,
прибалтывая доверчивого клиента,
разливал водку по рюмкам,
свершал прыжки и ужимки --
о, как же это всё было
мне до боли знакомо...
Такую огромную сумму ТехПД
Якутия сама освоить не могла,
не имела нужного объёма перевозок,
но могла пристроить вексель в регионе,
где перевозок было гораздо больше.
Оставалось только этот регион найти
и каким-то образом заинтересовать.
Вот как сейчас объяснишь
собственным детям и внукам,
что в те далёкие времена
пресловутые средства ТехПД
были самой "вкусной" формой расчётов --
после налички, разумеется.
Договариваешься по-тихому
с финотделом управления дороги,
и дело в шляпе -- живые деньги!
На мою беду, через стакан
я был лично знаком кое с кем
из нынешнего руководства
нашего управления железной дороги --
коммерсанту без связей нельзя --
но шеф мой знал об этом,
поэтому мне, как говорится,
были тут и карты в руки.
Мы пообещали отгрузить в Якутию
муку, водку и прочие "золотые горы",
дядечка расписался на векселе,
подышал перегаром на печать,
обе стороны подписали контракт,
дружно ударили по рукам --
вот тут-то всё и началось.
Дверь кабинета отворилась,
вошли двое "одинаковых с лица" --
ей-богу, прям как в сказке --
это были бандиты, примчавшиеся
оформлять якутский вексель
из Комсомольска-на-Амуре.
Дядечка попал в наши края
в самое неудачное время,
он изрядно поколесил по краю,
пытаясь решить свой вопрос,
но повсеместно шла пьянка,
и бандюки, созревшие не сразу,
плотно сели "на хвост" векселю.
Вовсю запахло перестрелкой,
пришлось договариваться,
в итоге вексель поделили пополам,
комсомольчане посулили дядечке
свою часть отдать металлом,
теперь надо было оформить в Хабаровске
все необходимые бумаги.
Бандюганы, те самые «двое из ларца»,
которых в миру звали Паша и Саша,
потребовали выехать назавтра к обеду --
я было закочевряжился,
всё-таки завтра у меня был
самый настоящий день рождения,
но это никого не взволновало.
Выпил я там-сям, потом дома --
одним словом, наутро приехал
к партнёрам в гостиницу
в состоянии тяжёлого похмелья,
прилёг в номере отдохнуть,
а потом услышал сквозь сон,
что Паша-Саша договариваются
свернуть с переправы через Амур,
дабы в удобном месте
тихо и аккуратно
спустить меня под лёд,
а вексель освоить самим.
Идея утонуть в проруби
посреди заснеженного Амура
в лютый крещенский мороз,
да ещё и в собственный день рождения,
мне категорически не понравилась.
Я вынул проклятый вексель
и дрожащей от страха рукой
совершенно машинально
начертал на его обороте нечто,
спасшее мне тогда жизнь,
но зато впоследствии
чертовски осложнившее её.
В те смутные времена
Амур стал могилой не одного бедолаги,
ещё свежа была память
о двух моих знакомых офицерах
из продслужбы штаба округа --
одного расстреляли в подъезде дома,
второго утопили в полынье,
а тела так и не нашли --
заказчиком оказался
отодвинутый от "кормушки"
мстительный свояк
одного из убитых офицеров,
тоже офицер, кстати.
Конечно, мне этот разговор
вполне мог спьяну и померещиться,
но на всякий случай я стал
трезветь стремительными темпами,
так что к моменту выезда к переправе
был уже вполне адекватен.
Джип наш медленно катился
по ухабам среди амурских торосов,
и вот тут-то Саша (или Паша)
зачем-то завёл неприятный разговор,
явно намеренно ища со мною ссоры --
мне было знакомо такое поведение,
когда человек специально разжигает себя
перед тем, как напасть на другого.
Если сказать честно,
в тот момент я готов был
отдать этот чёртов вексель,
только бы убежать подальше,
забыв обо всём, и будь что будет --
мне-то что с того?
Но в таких делах
свидетелей не оставляют...
Я понял – надо спешить,
а то сейчас тюкнут по голове,
выбросят в полынью у моста,
вексель сунут в бардачок,
а рассматривать станут потом…
Спасало только одно --
заяц оказался во хмелю,
а поэтому пёр на волков сам.
-- Алё, гараж! Сюда смотри!
Я вытащил из папки вексель,
показал его комсомольчанам,
и те опешили от увиденного.
На оборотной стороне векселя
красовалась передаточная запись,
сделанная мною в гостинице
от лица нашей фирмы:
"По настоящему векселю
платить имярек (то есть мне)."
А поскольку вторая печать фирмы
с вечера лежала у меня в кармане,
то запись была ещё и заверена.
В общем, без меня якутский вексель
становился бесполезной бумажкой,
в отделении железной дороги
меня хорошо знали в лицо,
теперь даже при наличии новой записи,
поверх сделанной мною утром,
возникали неизбежные вопросы:
"А где он сам? Ах, пропал... Ну-ну...!"
Из рядового сопровождающего лица
я превращался в участника сделки.
-- Индоссамент я сделал, поняли?
Услышав знакомое слово «мент»,
бандосы почему-то заволновались,
джип взлетел на правый берег Амура,
знаменитого моста тогда ещё не было,
машина рванула по косогору к городу....
В финотделе управления дороги
«бизнесменов» Сашу и Пашу
встретили весьма прохладно:
-- Вексель? Хороший вексель!
А вот этот гражданин имярек, он где?
Ах, не приехал... Дома оставили...
Вот с ним и приходите, господа!
Это был настоящий день рождения!
Дрожа от пережитого страха,
переполненный адреналином,
я сидел под окнами «дороги» в джипе,
дул взахлёб пиво из жестяной банки
и наслаждался "чистотой эксперимента",
благодаря при этом Господа Бога
и своего институтского преподавателя
по вексельному праву.
Сегодня мне очень повезло…
... Два года, почти два долгих года
я возил этот вексель то в Хабаровск,
то во Владивосток, даже в Москву пару раз,
но пристроить его за деньги
не получалось даже с дисконтом,
время было безнадёжно упущено.
Саша-Паша наезжали
к нам почти каждый месяц,
меняя джипы, как перчатки,
и совершая бесплодные попытки
пристроить заколдованную бумажку.
Ребята оказались совсем не такими,
какими я себе в ужасе их представлял
в тот морозный день посреди Амура,
хотя и честно признались мне,
что вексель хотели мирно «отжать»,
попугав меня ледяным купанием,
допытываться дальше я не стал,
поскольку в сказки давно не верил.
Потом мне удалось наконец-то
сменить и работу, и директора,
хотя с репутацией моего шефа
сделать это было весьма непросто.
В начале нулевых я случайно узнал,
что Пашу посадили, а Сашу завалили
(А может, наоборот? Я вечно их путал!).
Не скрою, ребят и сейчас очень жаль,
с ними всегда было очень весело.
Открою маленькую тайну --
осознав, что деньги от векселя
шеф непременно прикарманит,
а бандиты ему этого не спустят,
я договорился с "дорогой" о том,
чтобы вексель остался "мёртвым",
о чём нисколько не сожалею --
звание Героя Саха-Якутии
за спасение республиканского бюджета
мне совсем ни к чему,
а бывший шеф, боюсь, расстроится.
Но слух о моих «миллиардах»
прошёл по всей Руси Великой,
надолго задержавшись в легендах...
Вот так-то.
на фото - Нерюнгринский разрез