До трав иных, до мартовских восторгов
дождаться б и всего-всего всем-всем.
Дошел до края гор невозмутимый ветер
и сети пауков безжалостных расплел,
а с ними девяти
ветвей убрал удавку,
а вот до остальных, увы, не долетел –
ведь время поджимало,
теперь до трав иных дождаться - вот и всё.
Сто лет уж позади, а может сто пятьдесят,
но грустно оттого, что мало я горел,
раздался локоть мой, горазд был размахнуться,
но насколько верен иль неверен был,
насколько был иным или таким как все?
Поделать-то еще много чего осталось,
до трав иных дождаться б мне и всё.
Песчинка неказистая и с неба свет летящий,
малины горсть во рту и жалит шею шарф,
рассыпались бобы, и лодка рассыпается,
и море, и сосед, что в радио печаль
все топит – всем пока! –
до трав иных дождаться - вот и всё.
(И вот январской тучей и ветром стылым тканый
меня уж покрывает, все ближе этот саван,
все возвращается ко мне, но он края смыкает)
до трав иных,
до трав иных.
(с болгарского)
Биньо Стоянов Иванов (1939-1998 г.)
ДО ДРУГАТА ТРЕВА
До другата трева, на мартеница ахнала
довиждане и всичко хубаво на всичко.
Дошъл е вятърът до края на гората,
разплетени са шепа паяци жестоки,
развързани са девет клони удушвачи,
а другите остават, защото няма време,
до другата трева довиждане и всичко.
До сто години дишах, до сто и петдесет,
но леко съм тъгувал, почти не съм горял,
и лакът съм порасъл, и педя път съм имал,
и колко съм бил верен, неверен и еднакъв?
Остава много нещо, защото няма време,
до другата трева довиждане и всичко.
Средречна песъчинка, светило на небето,
нахапана малина, ужилена забрадка,
начукан боб разсеян и лодка за морето,
и радио в ухото на тъжния съсед,
до другата трева довиждане и всичко.
(Ти падаш върху мене, черго, изтъкана
от януарски облак и вятър, свирил в лед
и всичко пак си идва, но ме заобикаля)
до другата трева,
до другата трева.