Посудомойке Юлдуз снова снятся драконы.
Она будит криком всю комнату - потных теток, измученных тощих дев.
В ее голове снова звенит напев, стонет и ноет «ай» костяная флейта.
Лето требует пахоты, яростного труда. Дети носятся на сегвеях вокруг пруда. Мать продает билеты - чертово колесо и зеркальные лабиринты.
Умница брат творит чудеса при помощи пены и бритвы.
Барбер, любимчик, глядишь и в Москву поедет. Дура-сестренка новым хиджабом бредит. Папа в Ростове, гонит в ремонт вагоны.
Этой же снятся во сне драконы.
...Образы озера и крылатая тень распростертая на воде. Алое пламя ада, ярость и страх людей. Башня горит и сыплются кирпичи, скоро все кончится, милая, не кричи. Воздух трещит и рвется, резкий удар крыла, вольная воля зверя вперед вела. Скалы над морем, ветер свободы, ну - кровь серебром застынет и потечет ко дну...
Моет Юлдуз кастрюли, счищает жир, кто бы служил, а она пластается как собака. Нету ни мужа ни малыша ни знака, нет ни монетки в колодце ее души. Слышит «маджнуна», изводят джинны, по-русски - бесы. Даром старухи читают дуа - ей тесно. Тесно на кухне, в доме, на крыше дома. Где-то за Карадагом живут драконы - видите пламя в черных разрывах тучи? Платье Юлдуз сгорело - несчастный случай. Тело Юлдуз осталось скрести тарелки, мыться, мириться, подкладывать мужу грелки, нянчить, доить и умереть до срока... Стала Юлдуз птицей, она сорока, скачет по веткам, перья везде бросает, глупых и заплутавших в горах спасает. Ловит стрекозок, стрекочет с утра с балкона, маленькой ночью спит на спине дракона.