Бродский говорил, что судьба - игра,
будто есть икра, школа, мастера,
что готический стиль победит кого-то.
Нет ни судеб, ни готики, ни работы.
Хоть сиди у окна и люби осину
сильно, крепко, местами невыносимо,
до кровавых соплей и седых ногтей.
Бродский, кажется, верил ещё в людей.
Сказал и Евтушенко о судьбе,
неинтересных людях и толпе
неузнанных, непознанных, чужих,
об их мирах и книгах внутри них.
Ему внимала целая страна,
он так и жил, натянут, как струна,
был гласом стадионов, площадей.
Он тоже верил, кажется, в людей.
Две судьбы Высоцкий видел.
Это в песне о гибриде
взял и высказал.
О кривой, да о нелёгкой
заплетал стихи верёвкой
всё изысканно.
Обе эти половины
в кислоте своей едины,
как один лимон.
А Высоцкий пел народу
о судьбе да про свободу,
верил людям он.