Она несла живот, как шар земной,
в последнюю февральскую неделю.
Поддерживая значимость рукой,
а пальцы на морозе леденели.
В её неповторимом естестве,
ослабившем все вытачки на теле,
в ещё нераспустившейся листве
звенели неумолчно свиристели.
Она несла сокровище своё
изученным до трещинки маршрутом,
укутав свой немыслимый объём
цигейковым нелепым парашютом.
И люди улыбались ей вослед,
невольно вспоминавшие о маме,
о вымытой до блеска старой раме:
за стёклами которой –
вечен
свет...