Душевно напевает о еврейском портном Розенбаум, и тебе представляется старая коммуналка на окраине Рязани, с тусклым светильником, большим столом, за которым склонился мастер, колдуя над очередным заказом.
Тихо, как в раю…
Звёзды над местечком высоки и ярки.
Я себе пою, я себе крою.
Опускайся, ночь.
Отдохните, дети, день был очень жарким.
За стежком стежок…
Грошик стал тяжёл…
Портняжных дел мастер Моисей Вольфович Вулех родился в 1919 году в польском городе Радоме в семье портного, с двенадцати лет начал работать с отцом, постигая швейную премудрость. Если Франция считалась законодательницей мод, то лучшей пошивочной школой была Польша, а Вулех- отец – её ярким представителем.
Мальчик с раннего возраста полюбил читать, особенно – русскую литературу, которую узнавал из польских переводов. Книги пробудили в нём большую любовь к России, которую он пронёс через всю жизнь. Женился Моисей на русской женщине, но ей удалось стать настоящей еврейской мамой, пожертвовав карьерой и положением в обществе.
В 1939 году, спасаясь от фашизма, Моисей с братом Абрамом отправились пешком в Россию к родному брату отца.
Долгим был путь к спасению, пока колесили мальчики по миру. Всю жизнь были благодарны они населению, за то, что не дали им умереть в дороге, подкармливали и согревали. Когда прибыли в пункт проверки переселенцев, их направили в Вологодскую область на лесозаготовки. Там же учил Моисей русский язык, и навсегда осталось у него лёгкое вологодское о’канье.
У кого-то нашлась на поселении старая швейная машинка, с которой не знали, что делать, но Моисей – знал и начал шить, удивляя своим умением. К нему относились с почтением, а он, будучи по природе своей человеком чрезвычайно деликатным, отвечал благодарной взаимностью. Понравилось ему в России. Уже будучи в Рязани он узнал, что всю его семью – родителей и младшую сестру Элю в Польше расстреляли фашисты. Так русская земля стала для него второй родиной.
Закончился срок, который должны были отбыть на вологодской проверке переселенцы, и братья отправились в Рязань. Здесь пустили корни и живут до сих пор потомки древнего польско-еврейского рода. Имя портного Моисея Вулеха было тогда, как теперь бы сказали, брендом, а попасть к нему на пошив считалось удачей. Дети его – известные в своей профессиональной области люди: сын – Владимир Вулех – лучший УЗИ-диагност ОКБ, о котором знают за пределами земли рязанской. Сестры Людмила и Галина – прекрасные музыканты, с мнением которых считаются по сей день.
В Рязани Моисей Вулех стал работать на швейной фабрике по пошиву телогреек. В свободное от работы время молодой человек, привыкший к европейским откутюрным пиджакам, сшил и себе такой, чем привел в восторг сослуживцев. Молодого мастера направили на курсы закройщиков в Москву… повышать квалификацию, которая к тому времени была уже достаточно высокой, но к ней необходим был советский документ, подтверждающий умение и навык. Постепенно слава о рязанском польско-еврейском портном облетала город и вышла за его пределы. О нём узнала и партноменклатура, и к Вулеху потянулись партократы-чиновники всех мастей и рангов. Архиерей и Ларионов, а потом и Приезжев пользовались только его услугами. Моисей Вольфович так тонко мог скрывать недостатки фигуры, что его элитные пиджаки до сих пор хранятся как эталонные экземпляры у многих, кому посчастливилось быть его клиентом. Спустя время, когда мастер ушёл из жизни, обладатели элитной одежды, отваживались распарывать вещи, чтобы по их лекалам сшить подобие, но копии оказывались намного беднее оригинала.
Заказчиками Вулеха были и все мужчины музыкального училища, и артисты симфонического оркестра города. Председатели колхозов и преподаватели вузов обращались к Вулеху. Моисей Вольфович много работал с актёрами, обшивая артистов драмтеатра, причем, шил для них не только повседневную одежду, но часто работал над костюмами к спектаклям.
Одному из рязанских артистов Вулех сделал для роли точную копию кителя Сталина. Когда исполнитель получил очередное звание, то в кругах говорили, что дали его за мастерское исполнение кителя.
Вулех держал марку во всём. Будучи элитным мастером, он никогда не отказывал и тем, кто попадал к нему в ателье – без всякого блата или протекции.
Одним из почётных его заказчиков был известнейший советский хоровой дирижёр, хормейстер и педагог, народный артист СССР Клавдий Борисович Птица, приезжавший к Вулеху на пошив одежды и концертных костюмов из Москвы.
– У нас была совершенно идеальная семья, - вспоминает музыковед Людмила Кочеткова. – Как только родилась сестра Галина, папа запретил маме работать, взяв обеспечение на себя, чтобы мама занималась нами. Нас водили в музыкальную школу, потом встречали и мы все вместе ходили в кино и обсуждали увиденное. Мама была воспитателем детского сада, но с появлением детей местом её работы стала семья. У родителей был прекрасный слух и хорошая музыкальная память. Во время работы папа часто насвистывал мелодии, которые слышал по радио. Родом из Польши, он очень любил Шопена, а обладая красивым баритональным тенором и будучи очень артистичным человеком, любил петь. Семья жила бедно, но как много родители вкладывали в наше обучение и воспитание, как старались напитать нас искусством! Мы с детства всей семьёй ходили в театр, потому что родители это очень любили. Нас водили на концерты классической музыки. Потом, когда мы учились в первой музыкальной школе, они обязательно приходили на наши выступления, ничего не пропуская. И сегодня невозможно вспомнить бедность нашей семьи, а вот счастье, которое нам подарили родители, вспоминается часто. Мама хлопотала по дому, а папа – с утра до ночи сидел за иголкой. Часто с сестрой вспоминаем такую хохму: мы просили его сшить нам нижнее бельё, потому что купить что-то приличное в то время было невозможно. Он сшил, но повторял, посмеиваясь: «Эдак вы из меня белошвейку сделаете!».
У папы был сложный астигматизм (заболевание глаз), поэтому, когда мы жили на печном отоплении, мама не разрешала папе колоть и пилить дрова, боясь, что он поранит пальцы. Папа пытался спорить, но не тут-то было! Есть старый еврейский анекдот : «Чем отличается еврейская мама от террориста? С террористом можно договориться!»
Мама была из простой крестьянской среды, но она так любила отца, что смогла воспринять европейскую модель еврейской семьи и сделать так, что мы воспитывались в атмосфере высокой культуры и гармонии.
Когда жил и кроил в Рязани известный мастер Моисей Вулех, не была ещё написана эта песня, но она очень ложится на воспоминания дочери о своём отце, поэтому кажется, что именно так и было:
Ой, вэй! Было время, были силы, да уже не то.
Годы волосы скосили, вытерли моё пальто.
Жил один еврей, так он сказал, что всё проходит.
Солнце тоже, вэй, садится на закате дня.
Но оно ещё родится, жаль, что не в пример меня…
Кто же будет одевать их всех потом по моде?..
Ещё живы в Рязани люди, кому посчастливилось быть клиентами портного Вулеха. И каждый вспоминает его тёплым словом даже сегодня, когда можно купить почти всё, что пожелаешь. Но им хотелось бы сшить что-то у Моисея Вольфовича, потому что всегда это было не просто высшего качества изделие. В сшитых мастером Вулехом вещах оставалась частица его доброй души и горячего сердца, которые он щедро отдавал людям.
26 - 27. 06. 2021
Специально для «Новой газеты»
№ 25 от 1 июля 2021