Юрка давным-давно перестал ощущать себя членом общества. Не полезным или бесполезным, а вообще – частью человечества. Он был не одиноким, а единственным на своей планете.
Размышляя о том, когда это началось, он внезапно, с особой отчетливостью понял, что так было всегда. Сколько он помнил себя, ему всегда было комфортно среди собственных творений. Очень давно, в детстве или в юности он не осознавал, но ощущал себя Создателем. Вот, есть он – Юрка, единственный обитатель еще никем не открытой планеты. На картинах он, как Творец, создавал свет и тень, твердь и воду, удивительные растения и небывалых животных с человеческими глазами, выдумывал людей и населял ими свой новенький, только что вышедший из-под кисти, красочный мир.
Иногда Юрке казалось, что все это где-то есть на планете Земля, что он всего лишь угадывает и старательно, как натуралист, изображает. Но чаще всего он испытывал упоение от самого процесса создания того, что до него никогда не существовало на свете.
Для чего он писал картины? Для того, чтобы заработать много денег? Да Боже упаси! Чтобы прославиться? Не без того, конечно, но это никогда не было осознанным, выраженным словами желанием. Оставить свой след в мире, в искусстве живописи? Он мог сказать абсолютно честно, что никогда не ставил себе такой цели. Тогда для чего? Юрка старался найти самые точные и правдивые слова, чтобы выразить истинную, скрытую даже от него самого, причину. Он выбирал их тщательно, как когда-то краски, и вот к чему пришел: живопись нужна для того, чтобы сделать реальным тот сложный и прекрасный мир, который существовал только в его воображении.
Конечно, он писал и портреты, и пейзажи, и натюрморты, т.е. то, что окружало его в действительности. Но главным было собственное видение, особенный, ни на кого не похожий взгляд художника. Запечатлевая на полотне мимолетное или исчезающее для собственной памяти, он чувствовал в себе силу продлить жизнь тому, что без него неминуемо погибнет. А уж о фантазиях и говорить нечего! Кто же их явит миру, если не он?!
Для чего Господь создал Адама и Еву? Может быть, Ему не с кем было поговорить на этой пустынной планете? В благополучные времена Юрка не задумывался об этом. Сейчас, когда Юрка и живопись существовали не просто в совершенно разных мирах, а в тех далеких друг от друга измерениях, которые не могли пересечься, он стал относиться к другим людям как к статистам. Даже к Тоне! «Прости, Тоня, дорогая моя!..» – часто мысленно восклицал Юрка. Он думал, думал, думал…Непрерывно, обо всем на свете. Даже не он думал, а что-то в нем думало.
Ему казалось, что в мире сама собой течет река мыслей. Другие люди умеют защищаться от этого потока сознания. Так сказать, экранизируются. А Юрка чувствовал, что у него напрочь отсутствует защитная оболочка. Он всего лишь приемник высокой чувствительности, который улавливает колебания пространства и превращает космические образы в слова, как когда-то в контуры и разноцветные штрихи.
Это хорошо или плохо? Для художника, наверное, хорошо, а для бездомного бомжа – плохо. Но Юрка никогда не задавался этим вопросом. Он давно смирился с лишенным выключателя «радио», непрерывно вещающим в его голове. Единственное, что оставалось ему осуществить – это с кем-нибудь поговорить, чтобы передать полученное послание дальше и освободить место на своей внутренней «карте памяти». А когда это не удавалось, он благополучно «вытряхивал» на морском берегу накопившиеся мысли, словно ненужное после праздника конфетти, придумав специальную процедуру, о которой никто не знал. Даже Тоню он не посвящал в свою секретную технологию.
Именно сегодня Юрка решил провести «очистку мозговых файлов», как он называл этот процесс, в одиночестве отправился к морю и… О, чудо! Он встретил Софью! Теперь космическая информация не уйдет в песок! Это судьба!
На заводе Софья Николаевна общалась со многими людьми. Производственные процессы, удачи или проблемы в коллективе нуждались в постоянном контроле, советах и организационной помощи с ее стороны. Да и дома муж, дети, родственники и знакомые постоянно требовали внимания. Софья часто чувствовала усталость от людей и уходила к морю, чтобы побыть в одиночестве и помолчать, стряхнуть груз быта, подумать о чем-то непреходящем или, наоборот, ни о чем не думать, а просто насладиться видениями морских просторов, неба, ощутить освежающее дыхание ветра и пахнущих йодом водорослей.
Берег моря – это такое место, где можно уединиться даже в присутствии множества других людей. Выделяя время для одинокой вечерней прогулки в Приморском парке, Софья редко спускалась на пляж. Просто сидеть у кромки воды скучно. Надо купаться, а после стряхивать песок с коврика, на который обязательно наступил чей-нибудь маленький ребенок, или веселая собачка, фыркая, выкопала глубокую ямку поблизости от того места, где устроилась Софья. Или молодежь, играя в волейбол, часто направляла мяч в сторону Софьи, и тот катился ей под ноги… На многолюдном пляже трудно полностью отдаться высоким мыслям. Поэтому чаще всего Софья оставалась на Набережной. Ходила по дорожкам, присаживалась на свободные скамейки. Ни посетители кафе, ни отдыхающие не отвлекали ее от размышлений.
Софья специально прошла к морю не через тот двор, где обитали Аня, Юрка и другие знакомые, а по обходной дорожке через сквер. Она хотела избежать встреч со знакомыми, которые могут направить ее мысли совсем по другому руслу. Подходя к Набережной, она услышала радостный возглас: «Софья Николавна!» Из ажурной беседки возле дорожки ей навстречу выходил Юрка. «Боже мой! Ну, почему я не пошла на Центральный пляж?!» – с огорчением подумала Софья и тут же грустно улыбнулась бессмысленному вопросу. Эта часть Набережной ближе всего к ее дому. Все жители микрорайона спускаются на берег именно здесь. Так что это судьба!
– Извините, Юра, я хочу побыть одна, – сдержанно произнесла Софья.
– Здесь? В толпе?! – удивился Юрка. Хотя, – он обвел взглядом группы гуляющих, – людей много, а поговорить не с кем.
– А мне и не надо! Люди – не помеха. Я просто не хочу разговаривать. Мне надо кое-что обдумать.
Софья попыталась уйти, но Юрка тут же пристроился рядом.
– Здорово! Но одна голова хорошо, а две, как известно, еще лучше. Знаю по опыту. Я вот все думаю, думаю, а, чтобы что-то решить, мне надо с кем-то посоветоваться. – Юрку не остановили сухой тон и неприветливость Софьи. Так маленькие дети продолжают доверчиво что-нибудь рассказывать, не обращая внимания на угрюмую озабоченность взрослого «собеседника». – А тут вижу – Вы идете. Вот, думаю, удача! Это судьба!
– Да, наверное, – со вздохом согласилась Софья.
Она не могла резко оттолкнуть нежелательного спутника. Такова уж была ее натура. Софья смирилась с неизбежностью.
Юрка – дитя мира. Он вездесущ. Понятно, что ему нужен слушатель, а не собеседник. «Да пусть поговорит, – покорно подумала Софья. – В конце концов, он ничуть не хуже музыкальных динамиков в кафе, изливающих потоки музыки, которая не всегда мне нравится».
Неторопливо вышагивая рядом с Софьей, Юрка по обыкновению принялся выяснять план сегодняшней прогулки.
– Вы будете купаться? – Софья отрицательно качнула головой. – А вообще спускаться на песок? – Ответ был таким же. – Так что, будем гулять поверху и просто разговаривать?
– Да, Юра! – Софья старалась скрыть раздражение. – У меня много дел и мало времени. Я хочу просто подышать морским бризом и помолчать.
Последнее слово она произнесла с нажимом в голосе. Юрка понимающе кивал, но не собирался менять собственных планов на этот вечер.
– Зато я, Софья Николаевна, как Сфинкс: вечно свободен от дел и вечно занят мыслями.
– О чем же?
– О вечном, естественно! О вечном себе. – Юрка покосился на Софью и добавил: – Увечном... – Софья Николаевна машинально кивнула. Эта рифма и ей пришла в голову. – О прообразе моем – вечном Сфинксе. Кстати, а Вы что о нем думаете?
Софья Николаевна, покрутив кистью руки, задумчиво тронула висок.
– Ну-у-у...
– Ясно. Ничего не думаете! Это понятно: некогда! А мне только что вот что в башку стрельнуло: Сфинкс – вовсе не грандиозная древняя скульптура. Он – маленькое украшение на крыше. Конек! Н-да!.. А здание действительно большое, и где-то там, под целой пустыней песка. – Показывая себе под ноги, Юрка поводил рукой, как будто что-то разгребал. – Ведь говорят же некоторые ученые, что он появился 12,5 тысяч лет назад и потом долго стоял в воде по самую шею, а в это время все, что ниже, постепенно заносило песочком. И представьте: занесло по самую маковку! А потом фигуру откопали.
Соня удивилась:
– Это правда?
Юрка отмахнулся:
– Не знаю. Какая разница, если мне хочется так видеть?
Вот начнем копать под ним, а там – сокровища Атлантиды, их центральный сбербанк! Или Дворец Верховного Правителя, или их Всемирная Библиотека, или Храм Самого Главного Бога атлантов. А, может, все вместе… А вдруг этот древний «культурный комплекс» выдолблен в естественной скале очень глубоко в породе, вроде бункера, а Сфинкс пристроен сверху, чтоб уж точно уцелел, как маяк? Может, он – «вешка», которую оставили доисторические астронавты, прилетевшие к нам с далекой-далекой планеты?
Юрка перевел дух, отдышался, словно после хорошей пробежки.
– Эх, никогда не узнаю: вдруг я прав?
Софья Николаевна подкинула вопрос:
– А это важно? Хотите получить проценты как открыватель клада? Разбогатеть, купить квартирку, новый костюмчик? – Она прищурилась, шутливо искушая. – И чтобы балычок, икорка, прекрасная наложница?..
Юрка серьезно возразил:
– Нет, просто интересно. Хочу докопаться до сути в прямом смысле. Хотя все актуально: квартирка не помешает; икорку – заморскую баклажанную – уважаю. Гардеробчик себе и Тонечке обновил бы, на юга свозил… Не наши, а настоящие: в Египет! На свою духовную историческую родину, с братцем Сфинксом поздоровкаца. – Юрка шутливо поклонился на ходу, приложив руку к сердцу.– Только попрошу без обид! Ничего личного. Просто хочется древний мир посмотреть. Однако, видимо – не судьба.
Юрка, задрав подбородок вверх и чуть приоткрыв рот, с выражением нетерпеливой надежды рассматривал сияющее небо. Сейчас он был похож на современного дикаря какого-нибудь африканского племени, ожидающего возвращения божественной «железной птицы».
Софье стало смешно.
– Юр! Неужели Вы верите в инопланетян?
– А почему нет?
Ведь могло так быть? Что-то у них – у доисторических космонавтов – случилось, что-то непредвиденное. Авария! Конечно, они рассчитывали справиться по-тихому и по-быстрому. Но не вышло. И местные аборигены-земляне бесстрашно пошли на контакт с Посланниками Небес. Посланники знали, что для старта им потребуется очень много энергии, и побочным эффектом будет грандиозное цунами. Им уже было жалко доверчивых и благожелательных землян. Поэтому они приняли единственно правильное решение: с помощью Ноя по возможности спасти генофонд этой хорошенькой планетки.
– Дата-то и время отлета было назначено по каким-то соображениям, полагаю, астрономического характера. Вероятно, эти Посланники вынуждены были учитывать положение на карте звездного неба того космического тела, к которому стремились. Я подозреваю, что все мегалитические объекты на нашей планете – это послания грядущим астронавтам. Сооружения эти и строились так, чтобы простоять тысячелетия при любом раскладе: пережить потоп, засуху или атомную войну.
– Ну, это очень спорная теория! Чем Вы собираетесь ее подтверждать?
Юрка очень удивился вопросу:
– Я?! Ничем! Я не собираюсь спорить и что-то доказывать. Меня не интересует, что думаете Вы по этому поводу. Это моя версия! – Опережая вопрос об авторстве идеи, он уточнил. – Ладно, согласен – подсмотренная. Где-то, когда-то, у кого-то... Но я развил, и мне с ней комфортно. Каждый выбирает себе точку равновесия по своему вкусу. Например, кто-то верит в вечную жизнь.
– А Вы не верите?
– Я просто не хочу жить вечно.
Софья Николаевна настойчиво допытывалась:
– Но Вы верите?
– Представьте себе, верю. Потому и не хочу.
– Почему?
– Потому, что люди, как Вы только что, не берут на себя труд уточнить: вечная жизнь чего? Души или тела?
Софья Николаевна уверенно ответила:
– Души, конечно! Да и телу будет неплохо пожить не 80 – 100 лет, а так это тысчонку. Ой…
Софья Николаевна задумалась, ушла в себя. Глядя в одну точку, она добавила:
– Ой, че-то как-то не… Наверное, Вы правы.
Юрка с интересом наблюдал за мыслительным процессом собеседницы. Неторопливо покуривая, он обронил:
– Вот-вот. То-то же. Что? Страшно?
Софья Николаевна кивнула.
Юрка предложил разобраться, «как там дела обстоят с вечной жизнью тела», и принялся подробно описывать свои видения.
Первые сто лет люди живут в обычном режиме: взрослеют, стареют. А потом кто-то их награждает вечной жизнью за хорошее поведение. И вот сморщенное, слабое, тысячелетнее существо обречено бесконечно хоронить своих неправедных грешных потомков, частенько путаясь в степени родства. Долгожитель с ужасом наблюдает, как вместо лучины в тереме появляется электро-лампочка, потом радио, телевизор, компьютер. Вместо привычного каретного сарая и стойла для лошадей надо обзаводиться гаражом для электромобиля. И т.д…
– Вы можете себе представить, что в Вашем роду есть вечный предок, который изъясняется по-старославянски и пишет Вам письма руническими знаками?
– Класс! – Софья Николаевна всплеснула ладошками. – Вот было бы здорово! Сколько открытий можно сделать! Я бы во всех музеях все древние надписи прочла!
Юрка снисходительно улыбнулся.
– Ваш восторг – только эмоции. На практике в масштабах планеты, имея «на руках» миллионы таких вечножителей, плохо пришлось бы всем! Простой пример: нынешнее общество не может решить проблему пенсий. Плачут и стонут нищенствующие старики. В конце концов, тысячелетние старцы и старицы просто взмолились бы: «Помогите умереть!!» Не готово нынешнее человечество к вечной жизни. Ни все человечество целиком, ни отдельный человек… Как можно желать жить вечно?! Нет уж. Я точно не хочу участи бессмертного Бомжа! Помилосердствуйте!!
В воздухе витал слабый чад и сильный шашлычный аромат. Тощая собака-симпатяга осторожно подошла к открытой веранде небольшого ресторана и остановилась. При хорошем уходе она могла стать очень красивой. Один из посетителей бросил ей кусок мяса. Собака сначала с опаской отшатнулась, потом, вытянув морду, понюхала кусок, взяла его в зубы, отошла на некоторое расстояние и, жмурясь, неторопливо съела. Облизав лапы, собака снова подошла к веранде в ожидании подачки.
Юрка тихо свистнул, и собака взглянула на него, но, так как он ничем ее не угостил, равнодушно отвернулась. На мгновение Софье показалось, что у этой шоколадно-коричневой, молодой собаки – Юркины глаза. Точнее, взгляд. Она невольно вздрогнула. Юрка же пригладил растопыренной пятерней подобие прически и продолжил:
– А вообще интересно! Не может же быть, чтоб мы были первые и единственные. Как-то быстро прогрессируем, будто не в первый раз в первый класс.
Представьте, что мы – человечество – сейчас изобретем что-нибудь, особо разрушительное, разозлимся, не договоримся и сбросим. После этого – кердык всем! Грандиозное цунами сделает кружок-другой вокруг планеты: сметет, смоет, проутюжит и размелет в прах.
Софья Николаевна по инерции еще продолжала внутренне слабо сопротивляться навязанной беседе, но Юркина буйная фантазия уже перебила созерцательное настроение.
– Ужас! И что дальше?
– А дальше уцелевшие на самых макушках гор обезьяны возьмут в руки палки.
К ним присоединятся космонавты, успевшие запустить ракеты, и подводники, те из них, кому повезло отсидеться на дне. В общем, несколько «Ноев» со своими семьями в ковчегах. Одичают, знамо дело, все забудут и начнут передавать из уст в уста легенды. А через десяток тысяч лет Некто, особо одаренный, сделает сенсационное предположение: «Судари! До нас уже были люди, которые умели писать!» Факты? Да пожалуйста! Вот вам плита, предположительно – надгробная, с непонятными знаками, в которых логично заподозрить древнюю письменность… Ведь ничего не останется от наших библиотек и компьютеров. А потомки еще будут ломать голову над вопросом: откуда в Мировом океане остров с невероятным составом почвы, с элементами, которых в природе просто не существует?
– Это я говорю о той дрейфующей помойке с пластиковыми бутылками, пакетами и прочими продуктами жизнедеятельности человечества. Они ж, в конце-то концов, спрессуются, частично разложатся, соединятся во что-то и т.д. А на Земле таких пород нетути! Не иначе как ПРИШЛЕЦЫ след оставили. То ли это зарубка на память, то ли просто наследили. И превратимся мы с Вами, Софьюшка Николавнушка, в вопиющие, в голову не лезущие, артефакты. Такие вот пироги с котятами.
Софья опротестовала только последнюю фразу:
– Давайте без котят! Я страстная кошатница.
Юрка легко согласился, уточнив:
– Учту. А против остального Вы не возражаете? – Софья неопределенно пожала плечами, и Юрка подвел итог. – Понятно. Сказать нечего.
Прислушиваясь к легкой приятной мелодии, доносившейся из другого ресторанчика, Софья рассеянно возразила:
– Ну, почему же? Хотелось пожить вечно и своими глазами увидеть и древний мир, и далекое прекрасное будущее.
Юрка оживился, как старатель, напавший на золотую жилу. Взглянув на него, Софья поняла: началось! Новый виток Юркиной истории обещает надолго затянуться. «Ой, нет! Только не это!» – беззвучно взмолилась Софья. Она уже успела заметить, что у Юрки почти отсутствует торможение: зацепившись за какую-нибудь мысль, он может развивать ее до полного изнеможения, не раз возвращаться к ней, чтобы уточнить, развить, рассмотреть с другой стороны. Но сам Юрка не считал эту особенность недостатком. Он был искренне убежден, что для того, чтобы принять или отвергнуть спорное утверждение, надо довести его до абсурда, прочувствовать всей кожей, каждой клеточкой тела. Тогда все становится ясно.
Юрка строил свои рассуждения, ювелирно нанизывая звено на звено. Это здание должно стоять крепко, и в нем обязательно должны быть панорамные окна, дающие возможность увидеть внутреннее убранство, изящные переходы и ажурные каменные кружева, украшающие логически-стройное массивное сооружение. Насколько это удавалось Юрке, он не мог оценить. Это дело тех, с кем он разговаривал. Но для самого Юрки в логике событий не было непонятных провалов. Ведь он знал то, что осталось «за кадром», в его уме и сердце.
– Увидеть? Вот этими глазами? – Юрка закрыл лицо ладонями и быстро отвел руки, смешно вытаращив глаза. – Софья Николаевна! Вы же умная женщина! Ну, задумайтесь на секунду! Что оно такое – «вечная жизнь» в виде бессмертия тела? Представьте в реалиях! Вот мы пришли к нашему любимому морю…
Юрка взял Софью за локоть, подвел к каменному ограждению Набережной и заставил слегка перегнуться через него, чтобы в просветы между молоденькими, но уже пышными соснами увидеть другие участки пляжа. Затем широким жестом обвел открывшуюся панораму и указал на дальний изгиб берега, где не тронутые строителями каменистые откосы осыпались в море толстыми пластами глины.
– Включите воображение! Вон там, в норках и пещерах живут вечные питекантропы и периодически пугают современных мирных жителей: аукаются, взвизгивают, ловят собак, топчут огороды и дерутся. И заметьте: в милицию их никогда не забирают. А для чего? Как протокол составлять? У них же – ни имен, ни прописки, ни сознания. И любому из них не меньше 10 000 лет. Ну, тем, кто пережил ледниковый период. А современники их кто?
Софья Николаевна жизнерадостно включилась в игру.
– Мы с Вами, Юра!
– А фигушки Вам, извините! Кроме нас с Вами, Софья Николавна, живы еще несколько миллиардов горожан. Кто они – догадайтесь сами.
Так, навскидку, из последних слоев исторической памяти: среди них есть участники битвы под Полтавой и под Бородино. Живы все революционеры 1917-го года, все узники Освенцима и ГУЛАГа, все «дети войны», все, кто брал Берлин... Нда-с… И все они очень старенькие, все хотят хорошую пенсию и льготы. И по праву! Заслужили! Однако живы и те, кто был по другую сторону баррикад. Вот как с этим быть?
– Что Вам напоминать, Софья Николаевна? Вы сами видели, как по одной и той же улице идут потомки участников войны, воевавших по разные стороны линии фронта. Уж это не моя фантазия, а наша общая наиреальнейшая реальность. В стране-то – сами знаете, что творится.
Меньше всего Софье хотелось в этот чудесный теплый вечер обсуждать суровую действительность. Капитулируя, Юрка поднял руки вверх и вернулся к более фантастическим событиям.
– И вот потянулись участники боевых действий до и после 1812 года на «майдан» возле горсовета требовать социальной защиты. Поначалу-то они с бывшими афганцами-инвалидами действовали сообща, а потом, знамо дело, рассорились, потому как конкуренты, ядрена вошь. А уж на «майдане»-то!.. Матерь Божья! Что творилось!! Как пошли седовласые полки с точными копиями древних и старинных флагов! Тут тебе и дружины князя Игоря, и Владимира Красно Солнышко, и княгини Ольги! А в других колоннах – заслуженные гусары…
Софья Николаевна засмеялась.
– Юрик! Как у Вас все смешалось! С какой стати Ваши герои окажутся в нашей новенькой южной провинции?
Юрка спокойно объяснил:
– А их потомки переселили, погреть на солнышке старые кости. И это совсем не смешно, Софья Николаевна. Да, правда, все живы. Ну, просто – все! Ваши дедушки, бабушки, прабабушки…
Софья Николаевна расчувствовалась.
– Хорошо бы.
Согласно кивнув, Юрка продолжил без остановки:
– Пра-пра и пра-пра-пра… Все – старенькие: одни – очень, другие – очень-очень.
Всех надо кормить, лечить. А жилищный и продовольственный кризис? А производство нечеловеческого количества разных товаров? А экология?! Сколько дряни будет выпущено в воздух, чтобы вечноживущих обеспечить всем необходимым?
– Лично Вам нужно всех предков навещать в праздники, приносить гостинцы. Все они ждут Вашего, дорогая внученька, внимания. А работаете в своем роду только Вы с мужем, и у вас – дети! Это что значит?
А то значит, что проблемы надо решать самим. И вот они пришли и приехали из окрестностей на «Майдан», а их теснят, потому что все эти флажки – негосударственная символика. Но ведь это – их жизнь. Причем, вечная! Не забывайте об этом! А на майдане новые люди требуют евросоюза. С кем? С немцами, французами и шведами? С поляками и австрийцами? Что логичнее всего? Правильно: то, что пошла «стенка» на «стенку»! Ну, не хотят бывшие гусары с французами и шведами объединяться! Им давно за 200 лет. Их не переубедить. Они всеми культями голосуют «против». А как реагирует на это, например, Тарас Бульба и его односельчане?
Никто из гуляющих на Набережной не заметил короткого диалога двух «немых». Юрка всем своим видом показал, что вопрос риторический, а Софья кивнула, мол, и без объяснений все понятно.
Возвращаясь к началу фантазии, Юрка добавил:
– А где-то в отдалении питекантропы в вытертых мамонтовых шкурах гоняются за старушками в ветхих вышитых сарафанах. Слышны грубое рычание и шамкающие выкрики «шпашите».
Представьте, что вечная жизнь не только здесь на благословенном южном взморье, а повсюду. Живы древние египтяне, помнящие золотые времена Тутанхамона, древние римляне и т.д. Живы свидетели казни Христа…
Все это время Софья Николаевна и Юрка неторопливо шли вдоль Набережной, петляя по всем боковым тропинкам. Дойдя до свободной скамейки, Юрка сел.
– Фу, что-то я разволновался. А хорошо было бы, если б все были живы, правда?
Софья Николаевна присела рядом. Перед мысленным взором прошла череда лиц – покойных бабушек, дедушек, других родственников и знакомых, которых она любила.
Бабушка и дедушка жили на другом конце города, в маленьком домике – две комнатки и кухня – на крутом морском берегу. Идти или ехать недолго: 20 минут на кольцевом автобусе или полчаса пешком, напрямик через дворы. Учась в старших классах школы, а позже в институте Софья реже навещала любимых стариков, чем в детстве. Бабушка и дедушка бурно радовались ее приходу. Дедушка живо расспрашивал о новостях, а бабушка неизменно тревожилась: хорошо ли кушают дети и внуки? Где были, не поздно ли вернулись домой?..
Софья Николаевна не заметила, что перестала слушать то, о чем продолжает говорить Юрка. Воспоминания ожили и стали яркими, как явь…
19-летняя «дорогая Сонюшка» рассказывает об увлекательной, развлекательной вечерней поездке, которая безумно понравилась и которую хочется повторить, хотя домой вернулись далеко за полночь. Дедушка весело поддерживает: «Ух ты!» А бабушка, как обычно, волнуется: «О-е-ей!» Постоянное, беспричинное беспокойство тяготит юную внучку, и она не слишком засиживается в гостях, объясняя: «Мне еще уроки делать».
Бабушка много лет страдала сахарным диабетом и не ела сладкого, но для бесконечно любимых родных держала в старом, украшенном резьбой и покрытом черным лаком буфете конфеты и печенье. Собственноручно сваренное варенье казалось ей не подходящим для таких важных приемов. Но молоденькая Софья, беспокоясь о сохранении стройной фигуры, в последние годы жизни бабушки никогда не угощалась заботливо припасенными сладостями. Ее отказ всегда огорчал бабушку, особенно в зимнее время, когда в саду уже не было ни ягод, ни фруктов. Провожая любимую внученьку, бабушка тихонько причитала: «Боженьки ты мой! Нечем даже угостить ребенка!»
Бесконечно любимых бабушки и дедушки не стало много лет назад. Снесен под новостройку старенький домик, обильно плодоносящие фруктовые деревья, виноградник, многочисленные ягодные и розовые кусты. Очень давно никто не спрашивает, хорошо ли покушала Сонечка…
Софья почувствовала, как защипало в глазах, и, отвернувшись, утерла слезу. Наверное, реакция была предсказуемой, и Юрка сочувственно прочел мысли Софьи. Он легонько накрыл ее руку своей.
– Так не бывает, Софья Николавна, чтобы только Ваши дорогие вечно жили. Это не честно. Или все, или никто, согласны? А это – очень и очень сложно.
Убрав руку, Юрка отвернулся и стал рассматривать людей, медленно идущих по дорожке вдоль берега.
Жизнь вечная – мучительна. Вечно быть старым, больным, непонятым и гонимым обществом – это страшно! Вечно быть бомжом?..
– Софья Николаевна, пощадите! Да, горько. Да, больно. Но смерть – это все-таки благо, хотя бы с точки зрения всего человечества.
Юрка поднялся со скамьи, подал руку Софье и жестом пригласил продолжить прогулку.
– А знаете, от чего я не отказался бы?
– От чего же?
– Посмотреть, что здесь будет лет через триста. Нет, не то, чтобы мыкаться в этой жизни еще три столетия, а так: отъехать, а через триста лет приехать. Полагаю, что современники Петра I удивились бы, увидев, что их «окно в Европу» глобально превратилось в «окно в мир» с помощью новинок – радио, телевидения, компьютеров, телефонов и утюгов с интернетом.
Ковер-самолет стал марсоходом, сапоги-скороходы непоправимо отстали от сверхскоростного электропоезда, и т.д., и т.п. Рядом с теремами и хатами выросли коттеджи и многоэтажки.
– Но!.. – Юрка резко поднял вверх указующий перст. – В подземельях средневековых замков старенькие замковладельцы еще по привычке наказывают на дыбе и других пыточных приспособлениях хулиганов и порют «крепостных»! Так что музейные работники получают надбавку за особую опасность труда.
Софья вспомнила поездку в Збараж. В подземной темнице оказалось множество аппаратов для пыток. Дыба, гильотина, испанский сапожок, прокрустово ложе и другие. Выглядели они очень страшно. Но экскурсовод сказала, что это точные копии, и на них никогда не было ни капли крови. Зрители успокоено вздохнули.
Юрка хотел еще что-то сказать, но, слушая Софью, отвлекся и забыл. Ах, да!.. Прошло триста лет… Каким он стал, наш мир? Какие дома? Какая техника в квартирах? О чем люди говорят, как общаются? А во что они одеты?
Хитро улыбаясь, Юрка взглянул на Софью.
– Вот бы удивились вечно живущие фрейлины, если бы нынче вместо корсетов, кружевных панталончиков и длиннющих, громко шуршащих юбок горничные принесли им стринги и шортики, открывающие лучшие части… гм-м-м… фигуры.
Софья Николаевна смутилась, но не смогла сдержать смех. Юрка сорвал веточку и дирижерским жестом завершил тему.
– Да, прилететь бы, посмотреть и… опять на облако… яблоки кушать.
– Мороженые? Там ведь, – Софья указала вверх, – очень холодно.
Юрка удивился:
– Да? Не-а, не мороженые. Райские! Вот посмотрю, как тут и… обратно, домой. А что еще здесь делать? Через триста лет у меня здесь ни родных, ни знакомых уже не будет.
Поразмыслив, Софья Николаевна почувствовала то же, что и Юрка.
– А Вы, Юр, когда в турне соберетесь, свистните мне. Я с удовольствием составлю Вам компанию.
– Договорились!
– Я на потомков хочу посмотреть. Только... я бы…осталась с ними…А вдруг пригожусь?
Юрка усмехнулся.
– В качестве кого? Привидения? Не обольщайтесь. Ваше внезапное появление вряд ли обрадует Ваших потомков. Скорее – напугает. Пригласят батюшку, освятят жилище и попросят Вас вернуться в эмпиреи.
Юрка поднял глаза и предложил посмотреть в вечереющее небо.
– Как там хорошо, красиво, спокойно.
На его лице появилась мечтательность. Взгляд потеплел и увлажнился. Софья Николаевна тоже рассматривала окрашенные в нежные тона облака, но вечная красота вызывала растущее чувство печали.
Вот на береговом склоне растет тоненькое, изящное деревце, а за ним, как отражение в далекой перспективе пространства, прямо из линии горизонта выросло другое дерево – небесное: мощный ствол с толстыми корявыми ветвями. Воздушно-розовое древо того оттенка, какой бывает в самой сердцевине только что распустившейся чайной розы, чуть наклонилось влево, как будто налетевший порыв ветра старался пригнуть к морю необыкновенную облачную «крону». Но могучее дерево не поддавалось, а только вытягивалось. Толстые «ветви» бледнели и пушились, как след от реактивного самолета. Картинка, получившаяся от совпадения изображений земного хрупкого деревца и необыкновенной формы облака, взволновала Софью Николаевну.
– Боже мой! Что это?!
Юрка оглянулся, равнодушно посмотрел туда же, что и Софья и ответил:
– Простое чудо… – Он глубоко вздохнул. – Скоро мы все уйдем отсюда… домой…
Софья Николаевна ускорила шаг, как будто хотела убежать от пугающей бездны, внезапно оказавшейся на ее пути.
– Нет, Юр, надеюсь, что не скоро. Я еще пожить хочу, посмотреть, что тут и как будет лет через пятьдесят.
Юрка тоже пошел быстрее и удивленно взглянул на погрустневшую Софью.
– О чем Вы? – Он начал жестикулировать и говорить громче, как будто Софья внезапно стала глухонемой. – Я говорю: скоро домой пойдем! В прямом смысле! Погуляем и пойдем ужинать. Вы ведь проголодались?
Софья Николаевна кивнула и невольно улыбнулась.
– Да. Я бы сейчас мамонта съела.
Юрка снова развеселился.
– Щас добудем!
Он схватил толстую сухую ветку, издал негромкий вопль «у-лю-лю-лю» и побежал. Софья ожидала, что через десяток-другой шагов Юрка остановится, прекратит игру и подождет свою случайную спутницу, но, к удивлению, этого не произошло. Юрка отбросил палку, на бегу обернулся, на прощание молча помахал рукой и побежал дальше. Софья посмотрела в том направлении, куда так заспешил Юрка. На переходе через совершенно пустую дорогу в ожидании зеленого сигнала светофора послушно стояла Тоня.
Софья взглянула на часы. Оказалось, она потратила на прогулку значительно больше времени, чем собиралась. Ну, Юрка!.. Как будто сегодня Софье только и оставалось, что как-то убить время!
А что значит «убить время»? Выстрелить в Вечность? Это ужасно!
Остановившись там же, где несколько минут назад встретились Тоня и Юрка, Софья представила медленно дымящееся, фиолетово-синее пространство, испещренное пластами разноцветного тумана, в котором может появиться небольшая черная ранка. Естественно – вечная.
10 сентября, 2015 г., четверг – 29 июня 2021 г., вторник
************
Проза.ру – https://proza.ru/2021/06/30/1288