Игра с самим собой закончится – однажды снова стану
бесстрастным ронином, бесстрашным родельеро.
Что толку быть ученым вороном, одним из многих в стае?!
Всё лучше – волонтером на галерах,
прикованным цепями, словно раб и каторжанин,
зато свободным в час отчаянного штурма.
Еще вчера я плыл за горизонт, попеременно побеждая
в жестокой схватке с тупой фортуной.
Когда свирепый ураган, глумясь, распарывал барханы,
и ворошил пески с визгливым заунывным свистом,
не оскверняя чуткий слух надсмотрщиков небесных
ни единым словом бранным,
со мною вместе к морю пробирался Лоуренс Аравийский.
Когда в толпе многоязыкой, текущей к безалаберному перекрестку,
вдруг замечаю всадников в шемагах, взявшихся из ниоткуда,
я тот час становлюсь невосприимчивым к насмешкам хлестким,
готовым следовать с попутным караваном за солнцем и луной,
и вновь за солнцем безропотным погонщиком верблюдов.