Болотные русалки закрывают двери своего одиночества весной, когда наступает сладкий апрель. Сладкий зелёный апрель, который глядит на них глазами вечности.
У болотных русалок глаза грустные, им, русалкам, по торфу специализироваться надоело, рогоз да осока, аир да багульник, цапли да коряги... Лягушки только пеньем радуют - почти как соловьи, только гаже. Болотные русалки не ждут своих принцев. Максимум - пьяные браконьеры прошлёпают в высоченных, до бёдер, сапожищах, ирисы да калужницы затопчут, в рогозе траншею проломят, вальдшнепов да куропаток , цапель да журавлей забавы ради умерщвляя. И завоют жалобно лягушки, а из русалочьих серо-зелёных глаз покатятся слёзы... Слёзы, слёзы, - текут они, текут... А потом туманом невесомым стелются, к серому небу поднимаются, укрывают потаённые болотца от охотников, да от торфоразработчиков, да от мусоровыбрасывателей, отходосливателей, наприродунаплевателей. Встаёт над экосистемой белёсая полуреальная завеса, и не видно почти за ней болотных сестёр, и длинные светлые волосы их смешиваются с седыми прядями тумана, и лишь во взорах их, завесу пронзающих, стоит отравленной водой злая тайна. Но вот уже и лягушечий хор не слышен, и коряги призраками шепчущими в тенях растворились, и тишь великая пала на хляби да глуби, на цветочки да кочки. Тишь да гладь... Только хлюпнет жалобно болотный сапожище, да и уйдёт с весёлыми пузырьками вслед за хозяином на бездонное дно.
Болотные русалки закрывают двери своего одиночества весной, когда наступает сладкий апрель. Сладкий зелёный апрель, который глядит на них глазами вечности.