Вот так всегда, когда смахнут с подмостков,
Усталость дней и вычурность шагов,
Когда слова, что стали свои в доску,
Вдруг стихнут в зале будоража кровь.
Седой хрусталь от криков и оваций,
Охрип от счастья и устал звенеть,
Он забивался в щели декораций,
И продолжал еще неделю петь.
И только занавес запрятав чувства,
В ажурной вязи чудной бахромы,
В последний раз всплакнув вздохнула грустно,
Опять висеть одной ей до игры.