Замка предательский щелчок,
дверь хлопнет, лифт застонет.
Плохо.
И отливает кровь от щёк,
И «обнуляется» эпоха.
А боль – не в счёт.
Шаги снаружи у стены
ещё слышны, уже незримы.
Но, эхом пересечены,
они пока не сочтены,
хотя уже необратимы.
И нет вины!
Надежда призрачна, робка,
как дым растает, без оглядки –
так огонёк от сквозняка,
в ладони, сложенной лампадкой,
хранит рука;
а жёлтый мотылёк парит,
бессильно лижет ночи панцирь,
дрожит и обжигает пальцы,
и гаснет, и …в тартарары…
Темны миры.
Слепых обид поводыри
Нас водят тем же вечным кругом:
то за мечтой, то друг за другом;
то лесом, то пожухлым лугом,
да всякий раз на пустыри,
чёрт побери!
И всякий раз – в озноб вины,
на плаху совести, на паперть…
Сердца дотла разорены.
Шаги снаружи вдоль стены
Затихнут, дальше только память…
И только сны.
И как вдогонку ни люби,
тяни к утерянному руки,
но ни молитвы, ни мольбы,
ни боль прикушенной губы
не переменят знак разлуки
и ход судьбы…
Но как же мы удивлены,
и даже счастливы ночами,
когда забытые печали
вдруг навещают наши сны,
и у дверей звенят ключами
из тишины…