В полдень на парадном плацу,
Угодив каблуками в лужицу
Собственной тени,
Плавится оловянный солдатик,
Подставив солнцу:
Кивер, косу,
Мундир, сапоги чуть ниже коленей,
Две руки, две ноги,
Некстати ослабшую пуговицу,
Аксельбант, усы,
Фузею, приставленную к лицу
Погоны, кресты,
Кокарду, ремень,
Лядунку на перевязи,
Султан, чешую, полускрывшую
Шрама щель,
Полученного в драке, а не в связи
С военными действиями,
Как можно было бы сметь надеяться.
Он весь перечислен потому что,
Вспомнив родное село,
И, отчего-то, - попа с его арифметикой,
Размышляет о сумме слагаемых,
Которая почти всегда меньше целого,
Чего трудно на практике не заметить.
Также он думает о том, что
Он + сапоги + кивер = он, все равно.
И что, + мундир - (рука+нога) / квадрат армейского чина
Не изменит ничуть внутренний результат,
Как и не прояснит наконец
Причину: отчего человек,
Одновременно - и слон и слепец.
Затем он принялся размышлять
О солдатском уме самом в себе
И о том, что будет,
Если вычесть Святой дух и Сына из Троицы.
Но тут, слава Богу, пришел разводящий
И приказал караулу строиться.
Впоследствии он поделился всем этим
Во время какой-то пьянки с товарищами под утро.
За что и был порот круто
Шпицрутенами в сопрождении шутника-офицера,
Приговаривавшего: "Любезный,
Не лазь, не лазь, не лазь,
Без приказа по безднам".