Я ехал на автобусе домой.
Здесь мужики сидели и болтали.
Я слушал их, ведь я же не глухой,
и мозг мой погружался в мрак печали.
Седой мужик другому вёл рассказ,
что он вчера вернулся из деревни,
в которой не был тридцать лет как раз,
что в ней сейчас сплошное разоренье.
Фрагмент его рассказа я усёк,
как вечер он провёл с роднёй живою,
а утром к полустанку марш бросок
он сделал на «почтовый» с миной злою.
Мужик ругался матом, проклинал
губителей российских наших весей.
Фрагмент рассказа я зарифмовал.
Читайте, что я в нем накуролесил:
Скукожился от холода закат,
в серебряном тумане растворился.
За тыщу вёрст от сумасшедшей МКАД
в деревне телевизор засветился.
Здесь, в глухомани, светится экран,
когда пыхтит час в сутки генератор.
Он в мёртвой школе, где сквозь пол – бурьян.
Следит за ним дедок-механизатор.
Без телека скучна в деревне жизнь.
Чтобы забыть о жизни скучной думы
все жители у Мотри собрались.
В её дому экран аж двадцать дюймов.
Про секс программа в телеке идёт:
совокупленье тел в цветном формате.
Реклама вдруг ошпарено орёт:
презервативы "Durex" покупайте!!!
Тугие на ухо давненько старики
все слышать стали, словно бы собаки,
когда в село врывались бирюки.
Зарделись уши бабушек как маки.
Повисло напряжение в дому.
В глаза друг другу стыдно глянуть стало.
Глаза слезятся, видят как в дыму.
Рекламы громче Мотря заорала:
И на фига нам всяку дребедень
за час раз десять этот ящик кажет?
- А сколько по России деревень
исчезло навсегда? Никто не скажет, -
бурчало пОд нос тихо старичьё.
Матрёна тут завыла, слёзы пряча:
- Программы составляет сволочьё.
Им одурачить нас одна задача.
А на крестьян, на нас им наплевать.
Кому в верхах деревня костью в глотке?
Понятно, что какой-то важный тать
желает задарма взять наши сотки.
Погас экран, лампадочку зажгли.
(Съел генератор литров семь солярки.)
Старушки песню громко завели
о прежних днях, что были как подарки.
Летела песня к дюжине домов,
на ладан дышащих в кругу деревьев.
Разрушена Россия до основ!
Основой для неё была деревня!
В задумчивости были старики,
из дома Мотри шедши восвояси.
У кладбища, могил где бугорки,
себя всяк видел в смерти ипостаси.
Серебряный туман спал вдоль дорог.
Что есть в деревне жизнь, нет и намёка.
Висит над нашей Родиной злой рок!
Смотрю в зенит и вижу рока око.