Свой угол у Назара всё же был.
Там солнце не растрачивало пыл,
и потолок был сумеречно - низким.
Приблудный пёс гремел под утро миской,
топчан под боком старческим ворчал,
и дед тогда ругался сгоряча.
В художники не выбился Назар,
но взял бумагу много лет назад,
и, складывая плоскости и рёбра,
ваял свой город, радостный и добрый.
С ним шла по жизни, мелко семеня,
из оригами хрупкая семья.
Потом он стал и немощен, и сед,
владел мирком из брошенных газет,
которые от старости желтели.
Лишь иногда в его неловком теле
прочитывались дурь или душа,
когда Назар фигурками шуршал.
Знаток недолгих радостей и бед,
давно он понял: в жизни смысла нет.
Когда он умирал (мы все не вечны )
был грозовой, черёмуховый вечер,
Назар сжимал бумажный самолёт,
не зная, кто игрушки заберёт.
Его нашли на следующий день.
Всё думали, куда собаку деть.
И долго-долго во дворе в пыли
бумажные лежали корабли.