Шторм бушевал в ту памятную ночь,
Береговые камни грызли волны.
Смотрителю дремоту гнать невмочь,
Но держит он порядок протокольный.
Нагар убрал служитель с фитиля,
Чтоб пламя жизни ярче трепетало.
Пучина вод безумствует ярясь
На змея башни огненное жало.
Свет лампы, отражаясь от зеркал,
Летел на помощь тем, что сгинуть могут.
На дно еще не лёгшим рыбакам
Ему служить защитой и подмогой.
За вспышкой две секунды темноты,
Будто мигает в буре око бога!
Нет прочих маяка важней святынь,
Покуда смерть из бездны тянет коготь.
Свет лучшая награда для души,
Надежды знак, земли заветной веха.
Маяк, как божий перст несокрушим,
Горит сквозь хмари рваные прорехи.
Туманы по-над морем нередки,
В них судна разбиваются на щепы.
Лишь ревунов тревожные гудки
Подсоба шкиперам, чьи карты слепы.
Сияющий поток завесой скрыт,
Суровые утесы ждут добычу,
Глаза матросов лезут из орбит,
А боцманам не жалко зуботычин.
Бродил стены отвесной наверху
Хранящий ангел в белоснежном платье,
Там воздух крут от выси и пахуч,
Крыла его раскрытые лохматя.
Нельзя тревожить духов без нужды,
По времени их тайный путь негласен.
На страже неотлучно ангел бдит,
Храня покой родных маячных башен.
Сирены слышит двухударный звон
Смотритель, чуть не трогаясь рассудком,
Огням сигнальным тот летит вдогон
К смотрящим наперёд и ухом чутким.
Безмолвный ангел рядышком воспрял,
Сирену возбудив рукой бесплотной.
Гость, мощь явивший из небытия,
Вспорол ненастье гласом путеводным.
Душа его на море и земле
Всегда по сирым людям кровоточит.
Он сам когда-то плыл на корабле,
Что канул, в океана хлябь вколочен.