В сугробах мусор после фейерверков,
притихли за оградами дома,
огонь не вспыхнет, дверь не заскрипит.
По переулку топоток собачий,
и, кроме нас – ни одного двуногого.
Два фонаря сплочённо разгоняют
сплошную непроглядность в беспробудности.
Окраины, сараи, гаражи,
да красный огонёк трубы, дремотно
пустившей дым по краю небоската.
А дальше степь и снег и басурманы.
С орбиты три весёлых космонавта
увидят нас, да и рукой махнут.
– Я поворачиваю! Мне пора,
пока не занесло на самый край,
вернуться к Пушкину и чашке чаю,
к собранию открыток новогодних,
к альбомчику с японскими гравюрами,
а это всё – не сон ли многослойный
да и дурной? И тут ты говоришь:
– Смотри, открыто!