Безмолвие, пру к Одиноки,
в брови – чижи, мородунка, сороки,
и слышу у чана нога Одиноки,
и в душу на ощупь рука Одиноки,
идущему рядом кивни Одиноки,
доставлены в ад – мы и там одиноки.
Когда нас в аду по степи провожали,
мы шли по дороге к вороневой шали,
чертята мешали, но выдали шали,
мы облачком мёрзли,
орали, а после,
ты выдохнув «…ва»
вороночку «…ва»
вороночкой стала, и в степь улетела,
лети же, степная борзянка.
Вороночка, ворона – кворонеж я,
даже почев, пот чуя,
ртом потчуя.
Ты смел, ветроимец,
опала исчезла,
кувшин её север. Поими...
пои меня богом,
пои меня – бога,
томи ожиданьем,
ты смел прикоснуться,
ты смел и расправишь
воронке
коленки,
бог в памяти женский.