Спускаюсь к реке. На проспекте остался другой
с букетом, рекламным буклетом, (пища для смога).
Теперь я гранит, Петропавловки шпиль над водой,
чужие тела, до меня замутнившие воду.
Под серостью взгляда хранятся для всех облака,
в карманах – изъятые чёрные метки решений.
Что было за миг и что явным не стало пока –
на камне строкою. Последнее предупрежденье.
Я чувствую боль проживавших столетья назад,
её принесут нерождённые двадцать второго.
Не век измеряет страдания в наших глазах,
вне времени всем одинаково – одиноко.
Течение собственных вен принимавший за Стикс
ты, глупая чайка, очнись от выстрела пушки.
Возьми своё облако и на проспект вознесись,
а я посижу
у реки.
Я тут нужен.