«Катынь» – мемориальный комплекс жертвам политических
репрессий в урочище Козьи горы под Смоленском.
10 апреля 2010 года при заходе на посадку в аэропорту
Смоленска потерпел катастрофу самолет с польской
правительственной делегацией, направлявшейся на
траурные мероприятия в Катыни. Вся делегация погибла.
У каждого времени тайна своя.
Секреты ее часто мрачны на вид.
Как дикие тропы ночного зверья
Где страх оживает, а ужас мертвит.
Идет по приборам большой самолет.
Ну, где же земля? Он дрожит, как живой.
И надо успеть, митинг траурный ждет,
Но Катынь опять полыхнула бедой.
Минуты, как гири повисли во мгле,
И с воем натужным, кренясь в повороте,
Машина сквозь тучи рванулась к земле.
Но нет уже сил, чтоб остаться в полете.
Богам приношение – жертва с небес.
Падение, удар, тяжкий скрежет и взрыв.
Вновь замер в смятении Катынский лес.
И нет никого. Только ветра порыв…
Здесь раньше по суше суда волокли,
Доколе была в том торговцам нужда.
Иначе доплыть до Днепра не могли.
Была слишком мелкой для лодок вода.
За Катынью Днепр огибал косогор,
«Варяги шли в греки» до южной земли.
И лес изумрудный всем радовал взор,
И сосны до неба привольно росли.
Катилось в столетьях судьбы колесо.
По божьим законам жил русский народ.
Отчизна и вера на чаше весов,
Но грянул набатом семнадцатый год.
Разорвана в клочья истории ткань,
Распались устои, поругана честь.
Антихрист сбирает кровавую дань
И горьких страниц новой жизни не счесть.
В тридцатые годы во рвах Козьих гор
Украинцев, русских, евреев, цыган –
Врагов новой власти стреляли в упор.
Военных, священников, крепких крестьян.
От крови промокла земля до корней.
А в сердце и ныне впивается страх.
Лес мирный стал местом жестоких смертей.
И ельник пророс на истлевших костях.
Зловещий погост до сих пор наш позор,
А души убитых в «Долине смертей» –
Упрек для живущих, ведь мы до сих пор
Не знаем числа всех погибших людей.
В том месте лишь боль, птицы там не поют.
В предутренней тьме слышу чьи-то шаги.
Навечно здесь скорбь обрела свой приют.
Закрою глаза – вновь стучат сапоги.
Ползет между сосен багровый туман.
Тут смерть верховодит и пьяный угар.
Взведенный курок провернул барабан.
И грохотом выстрел, в затылок удар.
В греховной «работе» без водки никак.
Белеет телами большой котлован.
В глазах палачей плещет злоба и мрак.
От выстрелов весь раскалился наган.
«Ты веруешь в Бога? Спасения ждешь?
А новую власть осуждаешь тайком.
Так, значит, ты – контра! Нас не проведешь!
Ты был и остался первейшим врагом».
Расстрелы в ночи под молитвы и стон.
Всех в ямы свалить и пустить трактора.
Под плач и проклятья, под крики ворон.
Закончить всё надо быстрей до утра.
Трамбуйте сильнее и камни туда,
Чтоб знать не смогли, кто и где был убит.
Сравнять и засыпать. Не видно следа.
А страшную тайну пусть лес сохранит.
Две тысячи лет от рождения Христа,
А мир все безумствует в адском огне.
Казалось бы кровь у подножья Креста
Должна искупить даже мысли о зле.
Но нет, век двадцатый особо жесток:
Нещадный террор, две войны мировых.
Как вестник несчастья в ночи воронок,
И сумрачный лес горьких сороковых.
Проходят года, память все кровоточит,
И слезы на лицах смешались с дождем.
Застыла душа, боль, как ржа, сердце точит.
Кто прав, кто не прав, мы всё истины ждем.
Тревожно шумят на ветру исполины,
На ямах расстрельных деревья растут.
А тропы, все в красном от ягод рябины,
В лес Катынский наших потомков ведут.
Сегодня пусть каждый свой сделает выбор.
Что Катынь для нас? Только зло и позор?
А может быть шаг к искупленью ошибок
И место, где стоит начать разговор.