Разделены на завтра и вчера,
Написанные вчерне, кто мы, где мы?
Что – без молитвы общей – вечера?
И ночи те, где сны теперь отдельны?
Когда у сердца отнято ребро,
Иссечена последняя прожилка,
То для чего цветенья серебро?
Легко разжата тонкая пружинка,
И что-то переломлено в часах –
Не достаёт единственного часа,
Где ты и я не в силах описать
Молитву – соглашенье – сопричастность,
Где приходил ответ на всякий вдох,
И совпадали в слове плач и выдох.
Моей мольбы истрепанный листок
Полуистлел и не имеет вида,
И хочет удержаться за слова,
Не перестав творить молитвословье.
Но до чего молитва солона,
И незнакомый привкус в каждом слове.