Мог бы пальцы в ладонях сжимать своих,
Мог забрать и свободу в плен…
На ревнивом фронте стихают бои,
А на страстном – без перемен.
Города в ослепших руинах лежат –
Не приветит светом окно,
И в полях, где смертельный сжат урожай,
Не услышать шум посевной.
Окопались в траншеях твои войска –
Устоял последний рубеж,
Пацифисты о мире ведут рассказ –
Незатейлив, заманчив, свеж.
Лишь полковник – военная кость и стать
Не сдается – врут зеркала,
Белым флагом сигналит седая прядь,
Но фуражка знак пресекла.
Мог бы нежно касаться пальцев моих,
Заходя за бруствер кольца,
И замкнулись бы цепью сердца двоих,
Заставляя глаза мерцать.
Терпеливой голубкой лети, письмо,
Негасимый свет донеси,
В отчуждении диком, стылом, немом
Не жалей белокрылых сил!
Вновь полощет время рассвет…
От полковника писем нет.