На башнях бьют неумные часы,
Ярится солнце, пучатся дороги
Гудками, - от приморской полосы,
До тихих гор, нестрашных и пологих.
Все ужасы остались позади
И в свете дня почти неразличимы
Убийственные польские дожди,
Деревни Гоголя, дубравы Гриммов
Уходят эшелоны на восток.
На пепелище старой синагоги
Танцуют черти. Ночь - как волосок
Сиреневой надежды у дороги
И не ухватишь... Поле теплых лет
Кивает васильковыми кудрями.
Уходят эшелоны на рассвет,
Где больше нет рябин со снегирями,
А есть лишь готика - как черный пруд
И на золе растущая капуста
Понятно: все когда-нибудь умрут,
И в старом мире станет пусто-пусто.
Но можно не сейчас?.. Неясный свет
Объемлет нас с полуночи до полдня.
Луганская сирень, - ни мягче нет, ни дальше...
Все умрут, но не сегодня.
Последние вагоны на восток,
Не в Польшу, - дальше - вплоть до Самарканда.
Надежды золотистый волосок.
Как будто прочный, выдержит до завтра,
До кипятка на станции, до звезд,
До желтых дынь и пламенных гранатов,
До сигарет и виноградных лоз,
До порта Яффо в рамочке заката...