Из нового времени движутся старые тени,
их ласковый трепет похож на расстроенный бред
беззубого ангела. Солнце, упав на колени
курносой блондинки, проходит сквозь дым сигарет
по маленькой комнате; целясь в бутылку мартини
неверным лучом. И, рождаясь в открытом окне
соседнего дома, по миру плывёт Паганини,
ужасный, как память, звучащая в каждой струне
его откровения. Август уже на исходе.
Короткими юбками женщины вносят протест
истекшему лету. Везде говорят о погоде,
о буйных дождях, характерных для видимых мест
в начале девятого месяца. Лица имеют
свойство желтеть, а не только бледнеть и краснеть
чувствуя стыд. Но не чувства, а люди тупеют:
медный трубач не заставит звенеть свою медь!
Поскольку теперь, провожая летящие к югу
ключи журавлей, как версту у дороги назад,–
я бросил проклятье. Забыв, что движеньем по кругу,
дорога меня возвратит в мною проклятый сад.