Когда Саша открыла дверь квартиры, где они жили с бабушкой, то её охватило опять волнение сегодняшнего дня. Она знала, что сейчас бабушка будет задавать вопросы. Раньше она ждала этих моментов, чтобы рассказать, как смогла справится, даже в самые тяжёлые дни учёбы по подготовке её, как специалиста шкалы высокого ранга.
Сначала, ей было непонятно определение Центром развития её будущей специальности. Но, учеба давалась легко. Саша, без особых усилий, как ей казалось, проходила много уровневую подготовку. Только со временем, осознав сложность этих этапов, она поняла, что самостоятельно смогла преодолеть такое чувство, как страх.
Детство у неё было самое обычное, такое, как у большинства её сверстников, росших без участия родителей. Но, она наблюдала за теми редкими случаями, когда за детьми приходили кто-то из родителей. Ей казалось, что эти дети уходят в совершенно иной мир, не такой одинокий и тихий, как с её бабушкой. Саша не проявляла при этом никаких эмоций, но всегда думала про это.
Её детские глаза внимательно следили за руками чужих родителей, тех не многих, кто забирали детей из детских садов. За тем, как они поправляли одежду на своих детях. Заплетали косички. А в некоторые, редкие случаи, слегка поглаживали щёчки своих детей. И от этого у неё, маленькой, замирало всё внутри. Даже наблюдая из далека, внутри становилось как-то тепло, не смотря на вечный холод планеты.
Сейчас, Саша прекрасно осознала, какие высококвалифицированные специалисты работают в детских учреждениях. Они четко отлеживали такие эмоции, безболезненно и своевременно корректировали их. Под этим влиянием, Саша научилась справляться с ними, когда интуитивно чувствовала потребность этой непонятной близости детей и взрослых.
Триана, также не проявляла к ней особых эмоций. Она всегда относилась к внучке, как равной по возрасту. Они жили, как два, совершенно независимых человека. С маленького возраста Саша училась, и умела сама себя обслуживать самостоятельно. Наблюдая за бабушкой, ей казалось, что у бабушки отсутствует или глубоко спит эмоциональный порог. Нет, скорее всего она научилась контролировать его. И, Саша стремилась научиться так же реагировать на проявление своих эмоций. Ведь, на бабушку не повлиял даже уход её двух дочерей.
И тем не менее, Триана не смогла преодолеть, даже, низшую ступень ранга.
Бабушка разогрела молча Саше ужин, выдвинула стол из стены. Ей нравилось, когда он целый день занимал место на кухне, а рядом стояли стулья. Но не должно быть лишних предметов мебели, посуды, техники. Всё находилось во внутренних шкафах, за закрытыми не прозрачными дверками.
В любой другой день, она сделала бы вид, что снова по старости забыла всё убрать. Саша тогда сразу начинала с ней разговаривать, только зайдя домой, спокойно делая замечания. Но сегодня она знала, что значит проходить шкалу, и шкалу не просто для новых достижений. А эту, где её Саша, наверное, теперь навсегда уйдёт из дома.
Сейчас уже так не сжимается сердце, можно не боятся, что кто-то обратит внимание на быстрое изменение размера зрачков, или на пальцы, которые, как будто отделились от ладоней. Все-таки возраст 74 год даёт слабину сам по себе, уже в другом восприятие мира, более уравновешенно. Не спешат мысли, не бегут ноги. Только тишина. Конечно она устаёт даже от лёгкого шума улиц, тех не многочисленных людей во дворах домов. Но тишина сильнее ощущается здесь, в стенах. Когда ещё наваливаются обрывки воспоминаний. Уже не так ярко, да и не были ли они яркими. Она, одно время, хотела остановиться на совсем, не понимая своей роли в этой жизни. Вернее, у неё были и внутренние потребности, и желания, и всегда знала, где хочет быть, и с кем хочет быть. Мама с папой рядом, они практически не общались с друг другом, но жили вместе, вместе водили ее в сад, потом по очереди в школу. Мама получила травму на работе, когда Триана была совсем малышкой и очень тяжело после этого двигалась. Папа мог уйти, он совсем не должен был продолжать жить с женщиной, которая не могла больше дать потомство. За Трианой присмотрели бы в Центре развития. Но, какими-то путями, папа это не сделал, остался с ними. О чем они всю жизнь молчали, она поняла намного позже, когда обоих уже не было. Но тоже молчала об этом.
Её долго не выбирали мужья, она не знала, что это не только зависит от мужчин. Даже, когда это произошло, было поставлена ещё одна шкала. И, пока они оба её не пройдут, детей в их партнерстве не должно было быть. И поэтому дочери родились поздно. Она была издёргана постоянными тестами, сложностями на работе, и в отношениях с партнёром. Её глаза, и так на лёгком выкате, еле сдерживали зрачки. Но у неё уже появился опыт, который она сама приобрела, и которым с ней делились те, с кем ей приходилось проходить эти тесты. Одни, выдавали информацию шепотом, самые отважные – просто показывали свои результаты.
Саша села за стол. Ей надо было поесть. Она знала о сильной эмоциональности у бабушки Трианы в молодости. Иногда и сейчас можно это наблюдать. Видя её метание и неловкие попытки, когда Саша повзрослела завести разговоры, она мысленно приписывала все её возрасту. Когда Саша была маленькой, бабушка была намного сдержаннее. Она видела много стариков на улицах, они как никто, в своём большинстве, находились в сильном отрешение от происходящего. Им больше, чем другому населению разрешалось проводить там время. Особенно тем, кто локально отслеживал и мог передать в Центры, если встречал, аномальные всплески в поведение людей. Бабушка Триана ни разу такой информации не передавала, Саша знала это точно. Она сильно уставала на улице и чаще сидела, закрыв глаза. И сейчас у неё были закрыты глаза, казалось она задремала. Но её выдавали напряжённые плечи, слегка приподнятые, что делало похожую на искусственный манекен человека.
Когда Саша убрала посуду, то увидела, как Триана открыла глаза. И внимательно смотрела на неё.
- Меня выбрали женой – начала разговор спокойно Саша, - зовут моего будущего партнёра Леонардо. Работает с космическими технологиями.
Триана помолчала некоторое время. Саша всегда приветствовала длинные паузы.
- Вы уже говорили, сколько будете вместе жить? – спросила Триана
- Нет. Он мало разговаривает. Не знаю, нужно ли это будет спрашивать. Когда у нас получится продолжить потомство, то и решим, как поступить. Если он откажется вместе растить со мной ребёнка, я вернусь сюда – Саша хотела продолжить тему, но увидела, как начали тихо дрожать ладони бабушки. И снова это непонятное желание обнять. Может она сегодня сильно промерзла, поэтому хочется прижаться к теплому…
- У меня был не большой сбой в поведение, но я смогла успокоить это, и довольно быстро. Даже на браслете не успел поменяться цвет.
Саша обязана была носить браслет, который сливался с цветом кожи. Их носили все, у кого в семье были люди по крови превышающие эмоциональный порог восприятия.
- Я завтра закажу машину, что бы перевезли мои чемоданы, не думаю, что надо будет об этом просить Лео.
Она произнесла имя, и на мгновения замолчала, как будто пыталась распробовать это ещё не только на звук, но и на вкус.
– Там будут только мои рабочие материалы. Остальное мне не понадобится, пока. Потом я в любое время, приду и возьму.
Бабушка Триана хотела что-то сказать, но только сильнее сжала губы.
Что-то добавлять ещё в разговор, Саша не видела смысла, поэтому встала и пошла в душ. Выйдя, увидела, что Триана продолжает сидеть на кухне. Она хотела пройти мимо в свою комнату, но услышала, как бабушка её позвала. Может она чувствует себя нездоровой. Повернувшись обратно, вернулась в кухню.
- Саша, я чай налила, ты забыла о нём, сядь выпей, ты всегда долго засыпаешь, без него – сказала совсем спокойно Триана.
Взяв в руки горячую чашку, и почувствовав тепло равномерно распространяющее от рук и выше, Саша села.
«Надо будет самой задвинуть стол и стулья. Наверное, это не чувство жалости, нет, просто она должна теперь всегда в дальнейшем чаще делать это сама. У Лео…»
- Когда ты была совсем маленькой, мы жили в другом районе. Помнишь? – Саша непроизвольно вздрогнула от голоса Трианы – когда ты начала так быстро проходить деления, нам дали комнаты здесь. Хорошее место, как будто теплее на улице и во дворе. Ни так часто хочется зайти уже в квартиру, чтобы хоть чуть быстрее согреться. Время такое холодное, говорят, ещё пару веков продержится. А там тучи будут становится тоньше, и они будут пропускать больше тепла. На днях, один старик рядом на лавочке, это повторял и повторял.
Саша потянулась к запястью и сняла браслет. Впервые в жизни, она сделала, то, над чем даже не задумалась. В принципе, так жили все и всегда. Этому учили. Но были соответствующие правила, парадигмы, которые впитаны с рождения, не нарушаемые. Ей ещё не приходилось встречать нарушителей, и что с ними происходит после, никто никогда не думал, как и она.
А это что то другое. Отложила браслет в сторону. Он не должен был касаться и её пальцев. Закрыв глаза, она не встала, и не стала делать замечания бабушке. Казалось она сейчас не она.
- Ты всегда правильно проходила шкалы, в отличие от меня. Я никогда не была способной. И мама твоя не так быстро двигается по делениям. Я мало знаю, где она сейчас. Да вроде и не надо это знать. Я стала забывать много слов, значения их. А раньше мне были известны даже те, что отображались индикатором на браслете. Чтобы быстрее проходить шкалы, те индивидуумы, которые были аномальными с рождения, клали под них белую бумагу. Только надо чистую. Иначе это устройство запутается в их считывание, и может быть ещё сильнее обратный эффект. Ты же читала мой чип, знаешь, где мне только не приходилось работать, с кем только не разговаривать для подавления эмоционального порога. А с теми с кем я говорила о белой бумаге, и многом другом, научили, меня класть белый лист под браслет.
Триана на несколько секунд остановилась, вдыхая больше воздуха в свои старые лёгкие.
- Не знаю, правильно ли я, применяю это слово. Значения путаются. С теми аномальными, как и я, всегда было интереснее. – Саша вздрогнула, но не остановила её – страшно тоже было. Я часто на работах встречала одну женщину. Цвет кожи у неё был смуглый, разрез глаз другой. Она всегда была с опущенными плечами. И мерзла так сильно, я ещё никого не встречала, чтобы так дрожали от холода. Но она научила меня не теребить пальцами, останавливать расширение зрачков. Я тогда многое вообще не понимала. Просто хотелось отдать свое тело, за эти все действия, мешающие мне быть как все. А она говорила о тепле. Много говорила. Что это обман, все тучи, их специально не разгоняют, чтобы мы не выходили на улицы, а спешили в свои чуть тёплые комнаты, где сидим по одному. Ещё она говорила, если на всю ночь прижаться к партнёру, то днем не так холодно. Тепло живого рядом, это другое. Знаешь, я так не пробовала. Боялась. Страшно…
- А ещё она говорила об уголках рта. Если их приподнять вверх, то и солнце с картинок перебегает на небо и ниже туч становится. Она один раз так видела у своего партнёра. Когда она его спросила об этом, и сама повторила ему это несколько раз, он ушёл от неё. И она перестала так делать, если её выбирал новый партнёр. Ей почему-то хотелось детей. Но, сколько я её встречала потом, ей так и не разрешили.
Саша встала, посмотрела на браслет, и решила не трогать его до утра. Развернулась и пошла в свою комнату. Триана тоже встала, быстро и осторожно переложила Сашин браслет на полку, чтобы она с утра его нашла сразу. Задвинула стол и стулья, и тяжело пошла в свою комнату.
На следующий день, до обеда забрали Сашины чемоданы из службы заказа. К двум часам дня ей позвонили из больницы и сказали, что бабушка Триана умерла. Остановка сердца, результат старения. И ей позже пришлют её чип, чтобы через месяц она его сдала в Центр распределения памяти. А ещё через три часа она должна была уже ехать с Лео в их новые комнаты. В те она больше не сможет вернуться. Старшим правообладателем была Триана и значит теперь, их отдадут другим.