Видится мне все изменчивым,
я во сне увидел трибунал
над тем, кто моим был ментором,
о моей судьбе с пеленок знал.
Из двух половинок яблока,
что лежали прямо перед ним,
протянув руками дряблыми,
он великий дар вложил с планид.
Уважение пусть безгранично,
но рожденный как птенец орла,
только я ведь должен самолично
два своих расправить смочь крыла.
Но уж кто познал страдания,
то мотив свержения известен,
не кофейные гадания,
о потерях к ним приходят вести.
И конечности уже не мерзнут,
мастер мой склонился перед тем,
кто давно судить живых и мертвых
обещал, но делать не хотел.
Если наши все поступки в силе
оборачиваются игрой,
словно птицу вольную убили,
а в ней продолжает биться кровь.
По инерции течет прямая,
и борьба уже, где жизни нет,
только ничего не понимая,
кружит, вороша небытие.