целовать твои веснушчатые запонки на теле,
касаясь кожи осторожно,
будто картины в стареньком музее:
с апрельской дрожью в линии ресниц
и терпкой осторожностью фаланг.
именем своим
зовёшь меня ты,
и сердце прячется в тиски,
и принимает кратковременный удар
сто иглами на каждый сантиметр.
тюремные жители
ржавых оков
насчитывают в себе десять букв,
и те слетают с уст
в чувствительное ухо.
теперь они свободны,
медовыми ручьями покрывают щёки,
и еле уловимый твой ожог
пылает солнцем вновь перерождённым.
оглаживаешь каждый слог
взаимным трепетом волненья,
и я ударом сердца
теряюсь в венах твоих ног.
до недокуренной сигары дела нет,
и пепел на поверхности
несладкого кофейного ручья
не дёргает за любопытство
сереньких соседей.
я называю это чувство
«любовь на современном языке
с чуть приглушённым отголоском
умирающих столетий.»