Декабрьский вечер в Палестине.
Не так сурова здесь зима,
Но зябко ночевать в пустыне.
Одежда, посох и сума –
Вот странствующих достоянье.
Но тут не праздное шатанье.
Густой поток людей не зря
На всех путях не иссякает –
Приказ сурового царя
Народ покорно исполняет.
Из Рима кесарь написал:
“Я повелитель поднебесной.
Пускай, кто мой венец признал,
Себя представит власти местной,
Там где его начался род.
Я буду знать, какой народ
Мне служит больше, чем другие,
И платит подати верней,
За милости мои благие
Все стерпит на земле своей”.
Среди толпы, на юг текущей,
В пути застигнут темнотой,
Почтенный старец, сам идущий
В Давидов град со всей семьей.
Он стал пристанища просить,
Но не хотели их пустить.
Для просьбы все закрыты уши,
Ни кто не захотел помочь.
Им домом стал вертеп пастуший
На ту одну святую ночь.
Жене с ним путь пришлось делить.
Она в раздумии счастливом –
Дитя готовится родить.
И в ожиданьи молчаливом,
Как голубь кроткий шла Она –
Душа смирения полна.
Ее блаженства не погубит
В степи нечаянный ночлег.
Под сердцем Тот, Кто вечно любит,
Кто времени отменит бег.
В том граде и по всей вселенной
Никто и выдумать не мог,
Какой награде в мир растленный
Промыслил здесь явиться Бог.
Не видел спящий обыватель,
Как мнимый муж – оберегатель
Жену теплее укрывал.
Как яркая звезда светила,
Костер неспешно догорал
И полночь тихо наступила.
И, глядя на огонь костра,
Стряхнув налет полузабвенья,
Она сказала вдруг – Пора!
Благоговейное волненье
Ее внезапно охватило.
Пещеру светом осенило
И в мир вошла Благая Весть,
И Божье таинство открылось –
Ликуйте – Эммануил здесь.
И Слово во-плоти явилось.
Обручник Девы с умиленьем,
С них не сводил счастливых глаз,
Готов служить был со смиреньем,
Он помнил Ангела наказ.
И с плачем ясли обнимал.
На них луч света почивал,
Что от звезды проистекая,
Пещеру чудно освещал.
Сбылось, о чем писали встарь –
Рабом пришел на землю Царь.
И мудрецы дары с востока
Младенцу в страхе преподали:
“Не знает слух, не зрело око
Того, что мы сейчас видали –
Бессмертный вольно предается,
Как Агнец за народ ведется”.
Того, что сделалось теперь
Лик Ангелов не разумеет,
Земле открылась Неба дверь
И жало смерти не довлеет.