ЧАСТЬ I. СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ
Пытаясь вернуть свет сердцам,
Мы дотла молчаливо горим.
Души есть топливо там,
Где мир тёмный не видит зари.
В забытьи мы сжигаем себя,
Лишь бы солнце вернуть ото сна,
Но звезда уж давно умерла,
В пустоте своё платье оставив.
Сгоревши зазря, мы восстали,
Пеплом и скрежетом стали
Наполнив пустые сердца.
И космос тогда созерцал,
Как выходят из праха
Легионы немёртвых костей,
Прямо с обугленной плахи
Бредущие в лапы ко тьме.
Бредущие, чтобы почтить,
Из тел обгоревшего сонма
В колыбели угасшей зари
Рождённого, нового бога.
Что полой звездой загорится
В вечно черном океане небес
И свет свой прольёт за границы
Познания, оказавшись не здесь.
ЧАСТЬ II. РАССВЕТ
Старый отшельник каменных лесов
Той солнечной ночью один лишь узрел
Слепыми очами со священного места,
Как светило дыра пробурила извне.
Наутро слепыми от чёрного света
Проснулись бессонные дети сует,
Их тихие стоны унёс с собой ветер,
Укрыв в своём свисте, насколько сумел.
Посыпались с неба горелые кости.
Кружась и танцуя с золой и прахом,
Нежно сплетались в бледно-серые косы
Безжизненных беженцев старого рая,
Чьи белые перья периной, как снегом,
Укрыли бетонные склепы земли,
Дав мертвецам их могильную негу
В знак бесконечной холодной любви.
Время застыло, став лишь сказаньем,
Чрез трещины губ уплывающим прочь
Вслед за сиянием тухнущих зарев,
Отыграв навсегда свою главную роль.
И бродила по крышам несметная рать,
На землю бросаясь густыми дождями,
Но старый отшельник в заброшенной яме
Сказал, что не мёртвым дано умирать.
Вспомнив тогда о древних легендах,
Чтоб свет отыскать, вырывали сердца,
Но чёрный лишь свет остался им ведом,
И сердца пожирали, вмиг лишаясь лица.
Безликие толпы с пустотою в грудинах
Вязким потоком разбрелись, кто куда.
И о солнечном свете теперь не грустили,
Пустоту восприняв, как из великих великий
Дар.
ЧАСТЬ III. ЗЕНИТ
Из солнечной пустоты бесконечной
Просунулись костлявые руки пророков,
Спеша мир весь укрыть беспечно
Одеялом незримой тоски одинокой.
Медля, раскрыли пошире ладони,
Люд безликий маня на небо.
Но, вместо огненной песни агонии,
Молчания холод им был ответом.
В тишине обгоревшие мёртвые кисти,
Рокируя бесстрастно пустоту и пустоты,
По брусчатке ползут в, лишённые истин,
Дыры грудей тел слепых и безротых.
Спасители новую цель даровали:
Пустышке служить, сиречь полому солнцу.
Безродные люди неожиданно стали
Фигурами ковкими выплавки стронция.
Механическим строем затопали куклы,
Пластмассовый мир на цветах возвели.
Собрались поспешно в высокие ульи
И радостно слушают песни могил.
Улей – весь мир их отныне, навек
В землю корнями ушёл человек,
На теле своём взрастив симулякр,
Словно гнойник, и пытается спрятать.
ЧАСТЬ IV. ЗАКАТ
Извечная тьма за полой звездой,
Как верное войско, ползёт, неспеша.
Она вмиг обернётся жестоким зверьём
И оставит в земле свой невидимый шаг.
Поступью лёгкой пройдётся по миру.
Заботливо желчью поливая нарывы,
Гнойные горы воздвигнет на плоти
Затвердевших безликих, они и не против.
Гладкие лица направив к светилу,
Люди послушно ложатся в могилы.
Дорогие c собою неся безделушки –
Груз блестящий, посмертный, ненужный.
А полое солнце день за днём угасало.
Ночь сменялась на ночь, пожирая рассвет.
Заводной соловей засвистел песнь металла,
Беззаботно резвясь в спящей серой траве.
Ветер беззвучно гладит руины,
Стоит панихиду dracaena draco,
И грязные черви под ливнем
Исполняют последний аккорд.