Оберег

   
                «Это тебе на счастье.
                В этой рубашке ты пройдешь через все опасности.
                А если ты пройдешь, значит, и мы будем жить».
                Слова Люки.  (Из воспоминаний Печерского.)

Она должно быть полюбила,
коль талисман свой отдала.
Её любовь его хранила
всю жизнь, до смертного одра

В полоску серая рубашка,
хоть он и сам удачлив был,
оберегала всюду Сашку…
В ней на врага он в бой ходил.

А в мирной жизни от репрессий,
рубашка эта, как могла,
и от назойливых депрессий –
Печерского уберегла.

Бывало, съедутся солдаты
припомнить грозные года…
Взгрустнут, помянут, про награды
побалагурят, как всегда:
– А где ж, герой, твоя звезда?..

– Звезда Героя? Что вы, люди?
Зачем скажите мне она,
когда на мне рубаха Люки?
Наградой счастлив я сполна.
Да вот она … Ещё цела.

Рубашка в серую полоску!..
Такой и жизнь его была.
Всего в ней было понемножку –
встреч и разлук, добра и зла.

Удачи рядом с невезеньем,
восторг побед, утраты боль,
страх и надежда на спасенье,
смерть и бессмертная любовь.

Любовь всё доброе хранила,
что только было у людей.
Хранила и друзьям дарила,
чтоб победили зло скорей.

Она и нынче оберегом
пытается любому быть,
и приближает тех к победам,
кто ею может дорожить.

  «…После дикого этого побега немцы постарались полностью уничтожить все свидетельства о лагере. А Печерский воевал у партизан подрывником, пока советские войска не освободили Белоруссию. После чего его как подозреваемого в измене Родине отправили в штрафбат. Там он получил капитана и, после ранения в ногу, инвалидность. Вернулся в Ростов и, будучи музыкантом, устроился работать в Театр музыкальной комедии.
  В 1948 году в Союзе развернулась кампания против «безродных космополитов». Началом ей послужил инициированный Сталиным американо-сионистский псевдозаговор против него.  Евреев по всей стране увольняли с работы, а чаще сажали по надуманным обвинениям. В Москве, Ленинграде их обвиняли в шпионаже. Попал под каток и Печерский.
– Еврей, знавший только одно слово на идише, женатый на русской, обожающий русских композиторов, поэтов, писателей, наконец, герой, сражавшийся за Россию, ростовскими чекистами  был  обвинён в спекуляции входными билетами в театр, где он тогда работал замдиректора.
– Хорошо помню, как папу пришли арестовывать, –  говорит Элла Александровна. – У чекистов вытянулись лица, когда они увидели нашу убогую коммуналку. Они-то, видимо, ожидали зайти в хоромы махрового спекулянта. А папа никогда не требовал от государства никаких привилегий. В общем, уголовное дело рассыпалось, однако поскольку уж было заведено, из компартии Печерского всё-таки исключили. И с работы уволили.
–  Три года его нигде не брали на работу. Жилось нам трудно, да что трудно –  нищенски мы жили. Только когда умер Сталин, папа нашёл работу, но намного лучше жить мы не стали. Он никогда ничего не просил у власть предержащих, не тыкал всем в лицо своим прошлым. А «крутиться» никогда не умел. Его вызвали в обком, предложили написать заявление о восстановлении членства в партии. Он ответил: «Я не писал заявления, чтобы меня исключали»…
 «… У Сашко Печерского двое внуков, уже есть правнук. Ему 2,5 года. Будет ли он знать историю своего предка Сашко? Наверное, мир, в котором он повзрослеет, будет воспринимать её как жестокую сказку. Вот как мы сейчас воспринимаем, к примеру, проблемы рыцаря Айвенго. Если правнук прочитает когда-нибудь книги о своём прадеде, поверит ли он, что это был живой человек? Что ему было больно и страшно, и что он почти победил смерть? Я очень надеюсь, что поверит. Хотя... спросите любого из рос¬товчан, кто такой Александр Печерский?,,,»
(Из воспоминаний дочери.)

А.А. Печерский и его оберег. Фото из интернета.