Стихи рождались… Голосом ребёнка
там пробивалось время между строк
и плакало пронзительно и тонко,
желая взять у матери сосок…
А мать, от радости не церемонясь,
отцу, который ничего не знал,
дитя дала. Отец сказал: «Уродец!..» -
и умертвить младенца приказал.
Она, рыдая, пряталась сначала
с тем, чтобы затаить их общий плач
и чтобы эта песня не звучала
там, где живёт владыка и палач.
Она ушла и малыша кормила
тем светом, что смогла добыть сама,
растила крылья и его растила.
Не умерла и не сошла с ума.
Ребёнок рос, легко и незаметно,
и, об отце не зная ничего,
он каждой рифмой, спетой и неспетой,
и каждым образом напоминал его –
так был прекрасен, звонок, мелодичен,
и, сообщая миру о себе,
он знать не знал ни ранговых отличий,
ни ран, ни смутных песен о войне.
Но мать хранила память об истоке.
И, пестуя прекрасного юнца,
ей так хотелось чуть приблизить сроки,
когда он вырастет и исцелит отца.