Почему же я должен перечить,
Про себя, да хотя бы и мысленно?
Страданье любое – мгновенье, не вечное,
Хотя и верёвка стократно намылена.
Разом, сналёту, совсем неожиданно,
Меняется маревом к худшему, к худшему.
Плёнки, копейки и строчки зашикали,
От искры пожаров молва не потушена.
И плавятся нервы от сердцебиения,
Мозг информацией давится смертно.
Ослепший от горя тоскую о брении, Ин. 9 гл.
Купальню ищу, ковыляя неверно. Ин. 5 гл.
Но если бы беды меня миновали,
А я, как и прежде, таким оставался:
Всё ровно и ясно, ни тьмы, ни завалов.
Весёлый, на ближних показывал пальцем.
То мог ли прийти вот к таким рассужденьям,
О каждом событии и передаче?
А мысли о смерти считать наважденьем...
При радостях-сладостях как же иначе?
Прегорьким лекарством сжимает мне горло,
Глаза зарешечены сроком статьи.
Могу ли перечить, считая упорно,
Что лучше б иною дорогой пройти.
И все эти шприцы, лангетки, растяжки
Меня бы уже не корёжили в мумию.
Родных и знакомых мучения тяжки,
Опять же о мне: уж не умер ли?
А я здесь один, посоветовать некому,
Срастаются верно ль мои позвонки.
Мы все не товарищи, лают нас ЗЭКАМИ,
А дома: родимые, братцы, сынки.
Одно на другое наложишь в сравнение, –
А может мне зря ревматизм на бетоне?
В потёмках заметно теряю здесь зрение.
Одних передачек истратили с “тонну”?..
Но нет, не могу я перечить Иисусу,
Заботу о мне Он берёт на Себя.
Даёт в наказание… то есть любя.
А всё, что и было дотоле – не лучшее,
Проще сказать, превратилось во вред.
Его объясненье восторженно слушаю:
“Твой сад расцветёт в январе*.
Ты видишь, колодцы твои пересохли,
Арыки молитвы заилило грязью,
Запасы испортишь без истинной соли,
Не раз заставал тебя спящим и праздным”.
И я ужаснулся: опять операция,
Арест и молва облетевшая всех:
“Японский шпион, обнаружили рацию”. –
А я обнаружил ужаснейший грех…
Теперь уже легче, и боль утихает,
Вино и елей растворяю слезой. Откр.6:6
Болящий теперь в сто двенадцатой “хате”,
В тюрьме. А по бланкам я значусь в СИЗО.
Могу ли, идя к исцеленью, перечить? Прем.1:11
Ведь ропот и Богу и людям противны.
Особенной милостью Божьей помечен,
На суд отправляясь пою эти гимны:
“О, слава великая Божьему Сыну,
Единому с Богом, Отцом Всеблагим.
Слава и Духу Святому; и ныне,
И присно, и во веки вечно. Аминь”.
24.5.86, тюрьма
* второй арест 9.01.86