По затоптанным в кровь лабиринтам античного парка,
Укрываясь в тени от лучей беспощадного лета,
Бледной ивы изящный наклон поместив на заставку,
Убегаем в тот самый шалаш, на тот самый край света.
Там взбивает мне волосы ветер, за ветви цепляясь,
И подол легкий платья подняв, оголяет колени,
И ты что-то нескромное шепчешь, а я не стесняюсь,
Силуэты ловя в зеркалах водяных искажений.
Там разорванным кружевом времени свод обнимает,
И от теплой ладони твоей исцеляется тело,
Осуждений, запретов, и прочих оттенков морали,
Воздух напрочь лишен, безрассудством дразня запредельным.
В этом мире сидеть на коленях твоих, и, к груди прижимаясь,
Каждый след от морщинки разглядывать — прочное счастье.
Ради ласковых взглядов, горячих и пылких признаний, —
Ради этого стоит, наверное, и умирать и рождаться.