ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
А сегодня Таня из Хорошего города, хочет переехать, в ещё лучший город, где её очень и очень ждёт, очень и очень хороший человек. Человек этот в очках, очень трогательный и сердечный. Таня слышит, как бьется его пламенное сердце и обжигает её светлую душу. Не так чтоб сильно обжигает, но очень приятно, и радостно. Он, будто мать, обожает Таню, предупреждает все её желания и тихо плачет сердцем, совсем без слёз, но очень горько, когда Таня обижается и обижает. Ну, просто тигрица, набрасывается на любимого, предчувствуя измену. А он с удовольствием ей изменяет. Ну, не будет же он до бесконечности сидеть и ждать, пока она со своим Ваней будет сводить счеты. И ненавидеть, и терпеть, и коброй кусать Ваню исподтишка. О, это Таня делает искусно, неудержимо и жестоко. О, жестокая Таня, - любимая и любящая яркий свет в своем городском окошке. Свет горит и горит! А Таня ждёт и ждет Манны Небесной, которой ей никто не обещал, но она ждёт, потому как, Таня, - знает, чего хочет, но не скажет об этом никому.
В общем, злится наша Татьяна и так огненно злится, что дым летит от её элегантной одежды. И даже от малиновой шапочки из ангоры, которую она связала этой зимой.
Зима скоро закончится, и ей обещали, что всё растает и унесётся с талыми водами, а что унесётся, - точно не сказали. Может, и уносится нечему, потому как, кроме призрачных слов, Таня ничего точно не знает. А слова, что? - это дух, - улетели, - и нет. Только в сердце остаётся приятное щипание, которое вонзается жалом в самую главную сердечную мышцу, - миокард. Поэтому у влюбленных никогда не бывает инфарктов. Хоть сердце и рвется на части, но так эластично, и так загадочно, что ничего не разрывает, а наоборот, скрепляет, крепкими узами, какой-то огненности и пожара. Вот сейчас Татьяна лежит лицом к стенке, и будто бы спит, на самом деле удерживает волшебный огонь, бушующей в ней.
Ж-ж-ж-ж-ж – бушует пламя в Татьяниной груди, но всё цело и невредимо: и постель, и стены и сама Татьяна. Факел огня бушует, но не закрывает образа интересного мужчины в очках, который неотступно стоит перед глазами. Очки, конечно, мешают, как бы служат пограничной полосой, но Татьяна и так уже догорает, без лишних слов. Она в облаке, в огне и в такой приятности, что лучше её не трогать.
2
Татьяна вся в ожидании, и так уже несколько дней, или даже больше, потому как, она вся искрится, и Иван уже скоро будет от неё прикуривать, дабы экономить спички. Курит в доме, - зараза Иван. Но теперь - хвост поджал и стал выходить курить на мороз, а бывало, упирался, как бык. Теперь же чует жареное, сны начал вещие видеть, задумчивый и как бы испуг его берет. Стала Таня мягчеть к Ивану, то по голове погладит, то скажет: « А Ваня у нас был раньше большой! - теперь Ваня маленький!» чем и успокоит Ивана, и озадачит. Иван ещё тот гусь, - да и Татьяна не инкубаторская, а та ещё гусыня, крупная, - такие только в деревнях водились и гусят жёлтеньких сами высиживали, - добровольно. Коты ходят по дому, мурчат, - не довольные. Кот чёрный, как смоль, а кошка трёхшерстная, но они не муж и жена, так как к Мурке ходит в марте - жёлтый, а с чёрным она не связывается, - видно природа не велит. Так и лежат на котле, наслаждаются теплом, и бывает, полижут друг друга, - и всё.
Однажды кот Цыган набедокурил, и Татьяна отправила его на улицу, - в дождь. Смотрит в окно, а кот под яблоней на дожде сидит, и отвернулся. Ясно, что обижается. - Постучала Таня по стеклу, Цыган обернулся. Сделала пригласительный жест, - он и побежал, - к двери. Вот и скажи на них тварь бессловесная. - Всё понимают, - без слов.
А сегодня на улице буран, все сидят дома, - благо воскресенье. И мутится у Татьяны сознание, но не так как утром, - полегчало, потому что намучилась и накал безответной страсти постепенно спадает, признав всю бесполезность страданий. Пострадала и хватит, но как - то не хочется выходить из этого страдательного транса, где ты плывешь в огненных облаках, - то ли заката, то ли рассвета. Хотелось бы рассвета! - но всё гаснет, как призрачная звезда на необъятном небе. Небе! - звёзд, планет и воздуха, и безвоздушья и загадки. Не понять человеку ни себя, ни неба, ни звёзд! Но зачем-то он нужен во Вселенной, со своей любовью, горечью и мечтой.
Бывало, Татьяна ожидая Вовчика, даже чувствовала по ладони, когда он о ней думает, и с какой силой страдает. Аж, током однажды стало в ладонь бить, - тут и Вовчик пришёл, она ему ладонь издали показала, но не дала дотронуться, но мигом стрельба прекратилась. Теперь она жалеет, что не испытала на прикосновение. Что бы было? - Могло бы и руку оторвать, или дырку в ладони пробить, как молнией. Но Бог миловал, - всё обошлось. А теперь Татьяна на Вовчика перестала реагировать, - как отрезало. И глаза не сверкают, и ноги не подкашиваются. И ладони, как лёд. Теперь другая зануда, другой кадр перед глазами, как приклеенный. И ночью спит в глазах, и стихи вертит в голове, и дублер сегодня появился в белых штанах, но оба в очках, к сожалению. Видимо, - близорукость, коль в очках сфотографировались.
Близорукие, они, как дети, их тоже надо по головке гладить и за ручку водить. Чтобы не вырвались, и не отвязались, как телята малахольные.
Но Татьяна знает все телячьи и обезьяньи повадки.
Поэтому, как укротитель, - безумно устала рисковать.
3
А рискует Татьяна как-то не очень героически, как-то сонно, - будто сны свои по телеку транслирует. Когда её обижают, - она ищет оправдания, и как бы поощряет обиды. И вызывает на откровенность. И, как гончая, в поисках истины, - идёт до конца. И замотает клубок, и размотает, - видимо, изматывает силы противника, усыпляет бдительность, но всё по-хорошему, по - доброму, чтобы до донышка всё выведать, - без всякой задней мысли. Выведать и всё! И коль человек, - гадом окажется, - слова ему не сказать. Как будто душа её задвигается чугунным затвором, - а ключ она всегда успевает выбросить, - навсегда. И тогда становится Татьяне легко и приятно, как будто клопа, впившегося в её тело, - вытащила и раздавила. Но клопов, никогда не бывает мало. Клопов очередь, а вернее, - стадо. И среди своих клопы, и средь чужих. Обожателей - ноль, подстрекателей тьма. Но, Тане всё по фиг, не липнет к ней грязь окружения, а как бы очищает её изнутри, - ловит она свою рыбку на вкусную приманку добродетели. Нет в ней зла, а только желание найти изумруд искренности, среди булыжника и гранита. Редко удача улыбается ей, и потому она не теряет надежды, как старая дева, желающая выйти замуж за прекрасного юношу. - И выйдет, зараза, - эта Танька, - выкопает она свой изумруд, из - под тыщи земных и воздушных слоёв, достанет, и отчистит, и огранит. И - не продаст. И, главное, мало кому покажет, - не станет вешать на шею, - на показ, на съедение, на зависть,
А к сердцу приложит, - для обожания!
В тайне станет обожать, и мечтать, и хвастаться, самой себе, - Другим же слова не скажет.
И будет молчать, как партизан, у которого нет выхода, но есть надежда.
4
А сегодня Татьяне плохо! Занудно, как-то, будто кошки в душе скребут. Х-р-р!
Х-р-р! – и мышей полно, но съесть некого. Хитрые мыши пошли, - не адекватные, - Танькиного яду не едят, - обходят стороной, - осторожные. Нет, чтобы поесть вкусного, и лапки кверху; а самой Татьяне, её же яд подсовывают, как будто невзначай. Нехотя. Благородно! - ожидая даже благодарности. Но кто кого благодарить будет, выяснится позже, - по закону, - неотвратимости. (Звёзды не меняют, - своих орбрит). Даже Призрачные, - не меняют. И призрачность бывает их показушная, - за тучи прячутся, чтобы внезапно, не ослепить. - Не испугать! А наоборот, приблизить, приручить, - спасти. Ведь, все живем во имя мечты, то есть в поисках Звёзд! Чтобы ошалеть и впасть в транс обожания и восторга! Кого обожать? За что? - Зачем? - это никого не интересует. - Главное найти объект обожания и… И замучить! Заласкать! Задушить! - в своих призрачных объятьях. Звезды! Недотроги! Выжиги!
И просто дурочки! - которых не так и много. Они редкость! - эти Тани - дурочки, умнейшие из умнейших, которые всех раздражают. Которых все! - стараются выдворить за пределы своих орбит. Чтоб не слепили глаза, когда так хочется спать! И безобразничать! И ловить рыбку в тёмной воде!
Но проходит время, настигает беда, - и о Тане-дурочке вспоминают, как о спасительном плотике в неожиданный жизненный шторм. Ну, как же её забыть?! Когда и вспомнить то некого. Да и будет потом вину на кого спихнуть. Хотя сами её никогда не поймут! Не простят! Не полюбят! - Но и забыть не смогут никогда. Кто знал Татьяну, - никто не остался к ней равнодушным - Она это знает! И смеётся про себя! И плачет о них! И о себе тоже плачет. - Ну, просто Джоконда!!!
5
Джоконду - Леонардо да Винчи рисовал в течении пяти лет, и пять лет постепенно проявлялась её загадочность и неповторимость на полотне Великого Мастера. Татьяна рисует себя сама, от фото в конопляных снопах хуторских огородов, до целинных просторов, необычайных приключений, и постоянном кудахтанье о своих ближних. Рисует она в основном Словом. Это самый надёжный инструмент по выжиганию на Времени, в котором она живет. Татьяна не только отображается, но и отображает, и даёт оценку. И так шаг за шагом, мазок за мазком, она отталкивает от себя, созданное, чтобы сцементировать его под фундамент будущего, которое к ней приближается, и неминуемо настигнет. Как настиг её детдомовский Иван, абсолютно утративший корни, навстречу к которому она рвалась через тысячи миль, чтобы в его лице обрести предательство, и ненадёжность. Но и детей, и внуков, и его неуёмное желание любить, - их общих потомков. И когда у неё мелькает мысль о счастье, - она понимает, - иначе быть не могло. И жертвуя своим единственным «Я», она создала бесценное, ведущее вдаль и вглубь - «МЫ!» Где она отправная точка, - ни разу не свернувшая со своей орбиты, - звезда.
Звезда рода Своего, - которая обязана светить, тем, – идут что следом. - Ещё не окрепли! Ещё недостаточно у них ампер и вольт, слабы их магниты и не уверенны, не чётки, - ритмы, - для создания и удержания своих собственных Звёздных орбит.
Конец повести.