От моего слова ветер шепчет иначе.
От моего крика город секреты прячет.
Выйду гулять из дома, сердце наружу вынув.
Дуралей ты хороший, западный, дуй в спину,
силу по телу вкинув, не экономь раздачу,
такие, как мы, примут это и ещё, значит.
Такие, как мы, выживут, не проронив крови,
не споря с судьбою, на которую соло войной
не попрёшь... Но это неточно, знаешь.
Рассвет гонит золою пряной перекати-поле,
прошлое нам не страшно — цепи, сидит смирно.
Золотом путь отмечен каждого, кто беспечен,
обеспечен надеждой, бурями и холстами,
сетками для желаний, одеждами изо льна.
Выйдут такие в поле, кругом огонь окликнут,
кострами ленты выжгут в растрепанных волосах.
Было ли то поле, были ли те люди, что танцевали в мифах,
нам никто не расскажет и не покажут в фильмах,
песнями лишь напомнят по всему миру.
Ритмами накроют, заворожат лирой,
древние скитальцы тайны откроют диким,
дёрнут по венам, пустят по крови удивительный ток.
Птицы поют громче, зелень горит ярче,
я в своей саже на голову важный,
крик застрял в горле длинным шестом.
Обращу его в пепел, пеплом землю укрою
у твоих ног. Будет ещё то веселье.
Город проступит тихо, свет он подарит криво,
но сердце твоё живое, равно как и моё.
Заклинание спето, силы вернутся в спячку,
надо тебе такое — молча дождись зимы.
Только зима нескоро. Так что пока гори.